— Ты не был в Доме Хранителей?
— Н-нет. На Спарте? Ты хочешь сказать…
— Да! — Радуга вскочила, осторожно пошла на стук. Прошептала, обернувшись: — Я слышала там, в Доме, только тогда еще не знала. Никто тогда не знал, даже Скобин. Это стучит Елена!
— Навести, навести нечем, — с досадой проговорил он. — И Парисы местные с Гекторами, поди, не дремлют. — Он взял излучатель наизготовку. — Давай руку и ни шагу от меня. Пойдем вместе.
***
Лифт, как обычно, не работал. Василий Григорьевич поставил на пол сетку с картошкой, открыл почтовый ящик, вынул газеты. Сунул под мышку, поднял сетку и поплелся на свой седьмой этаж.
— Майонез купил? — Лидия Федотовна в спартаковских цветов фартуке высунулась из кухни.
— Нет майонеза, — ответил Василий Григорьевич, переобуваясь у порога в домашние тапочки. — А картошка есть, и батон, и половинка ржаного.
— Конечно, где тебе купить! — заворчала Лидия Федотовна, громыхая посудой. — Люди же где-то берут, так то люди. А тебя проси не проси бесполезно. Иди есть, все уже остыло.
Василий Григорьевич снял пиджак, тщательно, с мылом, вымыл руки, прихватил газеты и сетку и покорно направился на кухню.
— Газеты свои оставь, — приказала жена, кромсая половинку ржаного. — Господи, кто бы ножи заточил? Некому, а у меня рук не хватает, честное слово, и так кручусь, как белка в колесе!
Василий Григорьевич ткнул вилкой в тарелку с яичницей, украдкой покосился на газету. Жена пресекла эту попытку, швырнув газеты на холодильник.
— Значит так, Василий. В субботу двигай в хозяйственный, смеситель в ванной нужно менять. Терпенья моего больше нет, учти. И еще: у нас сегодня завлабша говорила — югославские сапоги дают в Доме обуви. Выкручивайся, отпрашивайся, придумывай что угодно, а стоять надо.
— А ты? — робко спросил Василий Григорьевич.
— Я не могу, — отрубила жена. — Ситуацию в коллективе знаешь, если ты меня хоть когда-то слушаешь, конечно. Подведут под сокращение — и сяду тебе на шею. А на твоей шее долго не насидишься. Так что вперед, и с песней.
— Хорошо, — вздохнул Василий Григорьевич, вычищая хлебом растекшийся по тарелке желток.
Потом он читал газеты, а жена смотрела телевизор. Потом она заставила его выслушать длинную историю о кознях, которые строит старший аналитик Веревочкина. Потом они вместе смотрели программу «Время».
— Да, у нас-то погода получше московской, — зевая, сказала Лидия Федотовна. — Все равно надо будет в выходные окна заклеить.
— Рано еще, — безнадежно возразил Василий Григорьевич. — Слышала же, тепло с Атлантики идет.
