– Это мы уже проходили, – обманчиво терпеливо начал Аравин. – Ты говоришь неправду. И мы оба это знаем.
Коварный румянец моментально вспыхнул на ее щеках. Понимала, что сама же себя выдает, но ничего не могла поделать. Не могла противостоять. Этот пристальный взгляд проникал в душу. Инстинктивно хотелось заслониться. Спрятаться. Не дать считать себя как распахнутую книгу.
– Не знаю, что ответить на такое заявление, – откровенно сказала она и, поддаваясь порыву, слабовольно скрестила руки поперек груди.
Мимолетный взгляд отследил и это действие.
– Если не умеешь врать, лучше говорить правду, – милостиво дал совет Аравин.
После этих слов повисла неловкая тишина. Стася молчала, собираясь с мыслями и раздумывая, как лучше выйти из сложившейся ситуации. Первой реакцией было желание крикнуть, что это не его дело. Но что-то остановило.
– Мне не хотелось бы… не хотелось бы… – она замешкалась, подбирая слова. Как назло, ничего не получалось: голос дрожал, мысли путались. – Не хотелось бы… я…
– А ну дыхни, – резко потребовал он, в один шаг сокращая расстояние между ними.
– Что??? – совсем растерялась Стася. Расфокусированный взгляд неожиданно уперся в твердую линию его рта.
– Черт возьми, просто выдохни! – склонился к ней ниже и еще ближе.
Машинально послушалась, ощущая, как собственное дыхание ударилось о его подбородок.
– А мятная жвачка зачем?
Стася захлопала глазами, в очередной раз не зная, что отвечать.
– Это что преступление? – прорвалось первое возмущение.
Аравин внимательно следил за ее реакцией. Намеренно долго задержал взгляд на крупных зеленых глазах. Зрачки нормальные, поведение адекватное для подобной ситуации. Но что-то же было не так! Зачем-то она соврала.
Неподалеку заорала чужая сигнализация, и девчонка повернула голову в сторону этого звука.
– Стася, – обратился он к ней по имени, требуя всецелого внимания, – я имею довольно хорошее представление, что такое гимнастика. В шестнадцать лет не начинают…
Их взгляды снова скрестились. Его настойчиво-глубокий и ее нерешительно-колеблющий. Отчетливо видел момент, когда она сдалась. Взмахнула ресницами, прикрывая глаза, и тут же снова распахнула. Заглянула в душу как-то по-особенному доверчиво.
– Хорошо. Я тебе все расскажу. Только обещай, что не будешь кричать, – попросила она.
Смена ее поведения нисколько не удивила Егора, и он с готовностью кивнул, тем самым выражая свое согласие.
– Я действительно была на тренировке. Но я никогда не ходила на художественную гимнастику, – вынужденная пауза для того, чтобы перевести дыхание и, наконец, разгадка: – Я занимаюсь в секции по боксу.
