– Она ум-мерла? – безнадежно спросила малявка, всхлипывая.
Егор не хотел ей отвечать. Он не хотел произносить эти слова вслух. Ему хотелось прогнать прочь эту нищебродку и посидеть у тела сестры еще немного. Поэтому он молчал.
Он отвернулся. Но его снова потревожили.
В комнату ввалилось пьяное тело. Мужчина лет сорока, шатаясь, проковылял к постели, на которой лежала Алиса.
– Все? – спросил он. И этот вопрос выражал полное равнодушие. Подводил черту, не более.
В груди Аравина вновь вспыхнула ярость. Кулаки зачесались, просясь съездить по отвратительной роже пьянчуги. Но он подавил в себе это желание. Не здесь и не сейчас.
Он встал и, смерив сожителя сестры свирепым взглядом, рыкнул:
– Вышел!
Повторять не пришлось, пьянчуга оказался сообразительным. Он покинул комнату намного проворнее, чем входил в нее.
Аравин достал из кармана телефон.
– Она мертва, – сухо сказал он в трубку. – Организуй все, что нужно. Я хочу забрать ее сегодня же.
Коротко. По факту. Только фразы, как будто не его. Словно кто-то другой здесь сейчас стоит. Не Егор. И не его сестра лежит мертвая. Осознание придет позже.
Тем временем девочка подошла к кровати и протянула руку к все еще влажному лбу Алисы.
Аравин хотел отдернуть ее. Но вновь сдержал себя, понимая, что именно девочка ухаживала за его сестрой. В комнате было чисто, несмотря на давно порванные обои и дырявые половицы. Постель застлана чистым бельем. На столе остывающий суп и кусочек хлеба, которые так и не отведали. Все аккуратно, на маленьком подносе.
Занавески на окне нет, но оно закрыто белым ватманом, на котором кто-то умело нарисовал простым карандашом зимний пейзаж. Подоконник облезлый, но чистый.
– Ты правда заберешь ее? – голос девчонки звучал испуганно. Она больше не всхлипывала, только щеки оставались влажными и румяными.
Егор не ответил, лишь смерил ее пустым взглядом.
– Можно мне прийти на похороны?
В этот раз он кивнул.
– Она часто о тебе говорила, – поделилась девчонка. – Когда он не слышал, – последняя фраза произнесена очень тихо, словно она чего-то опасается.
– Он? – наконец отреагировал Аравин.
– Мой отец, – в этой фразе улавливалось только отвращение. Девочка даже поморщилась.
– Как тебя зовут? – спросил Егор, вспоминая последние слова сестры.
– Стася.
Так вот о ком была просьба Алисы.
Но он совершенно не хотел ее выполнять! Не хотел забирать отсюда что-либо или кого-либо! Только Алису! Зачем ему эта обуза в виде депрессивной малолетки? Ясно, что она к своим годам дерьма нахлебалась. И рано или поздно оно из нее попрет. Это отпечаток на всю жизнь. По себе знает. Только ему ринг помогал справляться со своей агрессией. А дома ему нужна тишина и одиночество.
