Аврора помнила сады так же ясно, что могла чувствовать траву пальцами ног. Замок был пуст внури, каменные стены обернулись вокруг деревьев, словно часть внешнего мира спряталась в нём, полная сочной травы и чистого неба. Но когда она вышла из арки на солнечный свет, увидела только мощёные дорожки, которые вились вокруг клумб и нескольких деревьев.
— Мама привозила сюда цветы со всех концов земли, — сказал Родрик, ведя её по дорожке. — И у неё есть садовники, лучшие в королевстве, которые заботятся об этом. Сейчас пока нет цветов, но они будут. Когда наступит весна.
Аврора кивнула. Это было прекрасно, конечно, но в сравнении с садом из её воспоминаний сейчас здесь было столь изыскано, столь сдержанно, словно даже зимой трава гнулась по воле королевы.
— Что-нибудь ещё? — спросила она. Это сад. Она знала — природа не ждёт. Но он казался таким древним и вечным, живым остатком земли со времён Алиссаи, полный духов и мечтаний, стучавшихся в бесконечность. Это единственный участок внешнего мира, где она могла бывать в детстве, пока не оказалась запертой в башне. — Всё поменялось?
— Я не знаю, — сказал Родрик. — При мне всегда было так, — он смотрел на голые деревья. — Мы всё еще живём в замке, — оптимистично промолвил он. — Как и ты!
Она отступила от него, чувствуя покалывание на губах и в пальцах.
— Осталось немного старых яблонь, — сказал Родрик после неловкой паузы. — Вот тут. Я покажу тебе.
— Что случилось, пока меня не было? — вопрос возник из неоткуда, всё ещё в невысказанном отчаяньи найти хоть что-нибудь. Родрик поражённо остановился.
— Я не знаю… много чего случилось. Что ты хочешь знать?
Она знала, что хотела спросить. Что заставило людей погрузиться в сказку? Что заставило поверить, что настоящая любовь принца, поцелуем разбудившего принцессу, да и сама девушка столько могут означать? Людям надо надеяться, как говорил Тристан. Но не упомянул почему.
— Почему люди считают меня столь многим? — спросила она. — Почему так заботятся…
Он открыл рот, после закрыл и открыл вновь.
— Не уверен, что это у меня стоит спрашивать, принцесса… — промолвил он, всё ещё не глядя на неё, его щёки вновь запылали красным.
— Твоя мать говорила мне не рассказывать мне, — это было только предположением, но его глаза потупились, словно в поиске пути отступления, и она поняла, что это правда.
— Она не хочет на тебя давить, — наконец-то промолвил он. — Она думает, что слишком многое о прошлом сделает тебе больно.
