— Вам надо будет подготовиться получше, чем с помощью этого, если вы хотите оставаться на троне. Двор не прощает ошибок.
Я покрепче прижала книгу к себе.
— Вы мне угрожаете? — удивительно, что я только сейчас поняла, что находилась в опасности. Нельзя ошибаться… Нельзя так ошибаться! Желудок мой сжался от ужаса, руки задрожали, но в груди появилась какая-то сила, что вытолкнула из меня эту фразу.
Вот только он, казалось, был искренне удивлён подобным заявлением.
— Я вам угрожаю? Да что вы, Ваше Величество, я бы не посмел. Это просто предупреждение, даже совет, если вам будет угодно, — он смотрел на меня, хмуря свои густые брови, и челюсть его сжалась так сильно, что, казалось, была вытесана из настоящего камня. — Да и… Зачем? Разве существует причина, что заставила бы меня грозить моей собственной королеве?
— Я прекрасно знаю о том, что вы не желаете видеть меня на троне, Торстэн.
— Конечно же, я не желаю видеть вас на троне, — промолвил он, и голос его звучал довольно низко и глухо. — Все мои друзья мертвы, и тот, кто их убил, сделал вас королевой. Почему же я должен радоваться этому?
— Мне очень жаль, — ответила я — и вправду жалела. Он нужен был мне, чтобы понять — и мне не хотелось отпускать его далеко.
— А где вы были? — вдруг промолвил он. — Во время банкета? Как выжили?
— Я была дома. С Наоми.
— Дома — целая и невредимая, — слова его звучали тихо, но почти насмешливо, и он отвернулся. — Продолжайте свои исследования, Ваше Величество.
— А как же книги?
— Я позже приду за ними. На сегодня я, увы, потерял интерес к чтению.
Кивнув мне, он выскользнул из комнаты — а я, дождавшись его ухода, распахнула книгу и записала на последней странице ещё одно слово.
Стэн подозревал меня.
Восемь
Марта почти каждую ночь проводила среди придворных, кружась среди дам, отвечая на приглашения господ, танцуя с теми, кого считала краше всех. Меня же приглашали раз или два. И я — стоит напомнить, пожалуй, — проводила вечер поближе к углу, и отвечала на вопросы с такой улыбкой и так быстро, как только могла. Фрейлины повторяли мои ответы, смеялись, перебирали волосы и считали меня странной, и пусть королева считала меня забавной, я в любое мгновение была готова сделать всё, чтобы больше не приходить на такой вечер.
Теперь наступила моя очередь. Да, повторял отец, тебе это не нравится — он говорил это, пока горничная порхала вокруг меня, пытаясь привести мои волосы в какой-то порядок, чтобы они держались в этой странной форме луковицы. Некоторые женщины могли проделывать такое со своими волосами сами — это бормотала себе под нос горничная, думая, что её никто не слышит. Но я не могла, да и папа настаивал на том, что не должна этого делать.
