Впрочем, убедить их было куда сложнее. Они втиснули меня в него, заставляя не дышать, словно это могло сделать мои плечи чуточку уже. Когда же они наконец-то натянули это проклятое платье, то стали суетиться вокруг кнопок и подола, стараясь не проронить ни слова о том, что было таким очевидным. Платье ведь коротко как минимум на несколько дюймов. Оно натянулось на талии и плечах, но на груди упало. И никакая ткань или вата поправить весь этот кошмар совершенно не могла.
— Ну что за беды, — прошептала одна из швей, отступая назад, чтобы повнимательнее рассмотреть меня. — А ведь это платье слишком старомодно. Прошло двадцать лет с той поры, да и оно, в конце концов, никогда не было сшито для коронации монарха. Было бы куда лучше взять ткань с платьев королевы Марты и сделать что-то новое для нашей юной королевы.
Мой отец нахмурился, но его нетерпение никак не могло изменить тот факт, что платье было совершенно неподходящим.
— А до завтра вы сможете его закончить?
— Но ведь мы должны это сделать! — ответила швея. — Если понадобится, проработаем всю ночь.
Меня наконец-то освободили из оков этого кошмарного платья, после измерили, то в милях, то в минутах, болтали о том, что мне идёт, о прекрасных царственных цветах, о драгоценностях, что подошли бы столь мрачной и столь важной коронации. Когда они наконец-то притихли, мой отец взял инициативу в свои руки, читая лекцию об этикете, о том, как нельзя вести себя при дворе, и, казалось, был уверен в том, что я должна знать о том, как вести себя в любой ситуации, а теперь мне уж точно эти знания пригодятся. Я пыталась отложить эти глупости в своей голове, но они все смешались, совершенно бессмысленные и глупые.
А ведь завтра я должна буду смотреть на скорбящее королевство — и предстать пред ним новой правительницей.
Швеи уже ушли, чтобы начать работать, но мой отец оставался, вновь и вновь повторяя правила коронации, заставляя меня царственно вышагивать по комнате, поправляя то, как я стояла, то, как я смотрела, даже то, как я дышала!
Вспомнил ли он, как я однажды пропустила все-все уроки этикета, как, признаться, дулась и кричала, а ещё постоянно отбивалась, пока он не прекращая говорил о танцах и о приёмах? Может быть, если б я отправилась на эти уроки, если б я действительно пыталась, вместо того, чтобы убегать, это было бы не таким уж и бесполезным для меня — но ведь я планировала сбежать от двора так далеко, как получится! А вдруг тогда всё было бы иначе?
