– Да, проснулась, – прошептала она, ее глаза расширились, когда он провел рукой
по ее пышной груди через шелк ее ночной рубашки и нашел ее сосок пальцами. Он
схватил его, пока тот не затянулся в красивый бутон розы, который ему нужно было
почувствовать под его языком.
– Хорошо, – сказал он, когда потянулся, чтобы взять жесткий сосок в рот, – потому
что в этой кровати есть чем заняться, прежде чем мы отойдем ко сну.
Она изогнулась, когда он прикоснулся, по сути, подтянул ее грудь к нему еще
ближе. Он просто сосал ее сосок через шелк, ткань добавила трение, когда пропиталась
его слюной и крепко держала ее. Он не собирался кончать с ней, пока эта досадная
«девственная проблема» не окажется позади.
– Потому что я возьму тебя сейчас, а на этот раз меня не остановит ни рай, ни
земля.
Селесте было уже все равно, что Джеймс делал с ней. Ничего смущающего не
беспокоило ее сейчас, потому что все было слишком хорошо, чтобы волноваться.
Он не терял времени, развязывая шнурок на шее ее ночной рубашки и убирая его, срывая платье с плеч, чтобы предоставить ее грудь его голодным глазам. – Ты такая
красивая, – сказал он с благоговейным трепетом. Фактически, он, казалось, был
ошеломлен ее грудью и потратил равное количество времени, щедро целуя каждую из них, уделяя больше внимания ее соскам, чем чему–либо другому. Снова и снова он вбирал один
из болящих сосков глубоко в рот, прежде чем отрываться, чтобы выпустить его с
посасыванием и следами его зубов. Он доводил до боли, пальцы перехватывали соски, когда его рот прекращал сосать. Сосал один сосок и дразнил другой пальцами, покручивая и щипая сморщенную плоть, пока Селеста не хныкала под ним почти
бессвязно от избытка чувств, которые она испытывала. Это было так приятно.
Джеймс контролировал ее, и Селеста ничего не могла сделать, кроме как
согласиться на большее.
Он дал ей это.
Ее ночная рубашка поднималась по ее телу все дальше и дальше, пока не была
полностью снята с нее и куда–то отброшена, вероятно, на пол. Она чувствовала прохладу
воздуха на ее обнаженной плоти в совокупности с горящим жаром, бывшим повсюду.
Джеймс смотрел вниз на ее тело, и она могла видеть голод в его выражении ... как будто он
мог съесть ее. – Ты такая изысканная, Селеста, – пробормотал он. Но потом он опустил
голову и продолжил бродить губами там, где вздумается, по ее обнаженной коже: грудь, шея, горло, плечи, живот ... повсюду. Она была полностью раскрыта, поскольку он
