– Звезда.
Троица отступила шага на два и посовещалась.
– Она серьезно, – сказал мистер Фишбейн.
– Глаза у нее, – сказал мистер Зиззбаум, – гранитные.
– Десятки раз мне выпадал случай уронить на ее голову с верхней лестничной площадки что-нибудь тяжелое, и я не воспользовался ни единым, – с виноватым раскаянием сказал мистер Шнелленхамер.
Мистер Фишбейн воздел руки к небу:
– Бесполезно. Передо мной все время плавает образ миссис Фишбейн с восемью кубиками льда на лбу. Так уж и быть! Я сделаю эту девчонку звездой.
– Ты?! – сказал мистер Зиззбаум. – И все заберешь себе? А мне предоставишь вернуться домой и сказать миссис Зиззбаум, что на ее званом вечере сегодня сто одиннадцать гостей, включая вице-президента Швейцарии, останутся без напитков? Нет уж, сэр! Звездой ее сделаю я.
– Я тебя переторгую.
– Не переторгуешь. Разве что мне сообщат, что миссис Зиззбаум лишилась голосовых связок.
– Слушай, – сквозь зубы сказал его собеседник. – В употреблении голосовых связок миссис Фишбейн еще только разогревается, когда миссис Зиззбаум уже захрипит.
Мистер Шнелленхамер, этот холодный ум, увидел, какая угроза над ними нависла.
– Ребята, – сказал он, – если мы начнем торговаться, предела не будет. Есть только один выход: слияние.
Победа осталась за его могучей личностью. И несколько минут спустя к девушке повернулся президент новообразованной корпорации «Идеало-Зиззбаум»:
– Мы согласны.
Не успел он договорить, как до них донесся звук остановившейся перед подъездом какой-то тяжелой машины. Вера Пребл испустила крик отчаяния.
– Дура я, дура! – воскликнула она в смятении. – Я только сейчас вспомнила, что час назад позвонила в полицию и информировала их о погребе мистера Глютца. Это они!
Мистер Фишбейн охнул и посмотрел вокруг, выбирая обо что начать биться головой. Мистер Зиззбаум с кратким пронзительным воплем начал опускаться на пол. Но мистер Шнелленхамер был скроен из более крепкого материала.
– Возьмите себя в руки, ребята, – умоляюще сказал он. – Предоставьте дело мне. И все будет в ажуре. До чего мы дойдем, – добавил он с достоинством, столь же внушительным, как и простым, – если свободнорожденный американский гражданин не сможет подкупить полицию своей родины?
– Верно, – сказал мистер Фишбейн, задержав лоб в дюйме с четвертью от великолепной китайской вазы.
– Верно, верно, – сказал мистер Зиззбаум, поднимаясь с колен и отряхивая брюки.
– Только предоставьте все мне, – сказал мистер Шнелленхамер. – Привет, ребята! – продолжал он благодушно.
