Леди Гермиона зашипела, как жир на сковороде.
– Кларенс, как вылитый! – сказала она, и брат ее с этим согласился. – Я часто думаю, не вызвать ли психиатра.
Фредди кивнул. Сыновнее почтение не позволило ему воплотить мысль в слово, но она была. Иногда и ему казалось, что девятому графу самое место в психиатрической лечебнице.
– Такая жалость, дорогая! – сказала дочери леди Гермиона.
– Просто ужас, – сказал Галли.
– Не повезло, – сказала Пруденс.
– Я тебя понимаю, – сказал Фредди. – Жуткие муки.
Вероника еще далеко не все поняла. Волна сочувствия подстегнула мыслительный процесс.
– Значит, – спросила она, – это не мое ожерелье?
Фредди кивнул.
– А можно, я надену его на бал?
Леди Гермиона приободрилась.
– Конечно, – отвечала она. – Оно тебе очень пойдет.
– Это мысль, – вставил Галли. – Никто не обижен. Надевай на бал, потом верни, и Фредди его отошлет.
– Я тебя не увижу, – дополнила Пруденс, – я уже утону, но будет очень красиво.
Фредди снова решил прибегнуть к хирургии.
– Прости, старушка, – сказал он с мужественной жалостью, которая была ему к лицу, – прости, но об этом и речи быть не может. Твой бал недели через две, Агги его ждет немедленно. Она прислала четыре телеграммы, завтра жду пятую. Подумать страшно, что будет, если я его задержу.
Галли гневно фыркнул. Он не был женат и счел племянника трусом. Как далеки друг от друга семейный человек и холостой!
– Ты мужчина или мышь? – спросил он. – Она тебя не съест.
– Съест, – ответил Фредди. – Ты забыл, что Агги – дочь американского миллионера, а если ты их видел…
– Сотнями.
– …ты знаешь, что их дочери ждут от мужей кротости. Лет в шесть Агги поняла, что ее слово – закон. Она истинный ангел, но если бы меня спросили, нет ли в ней властности, я честно ответил бы: «Есть». Если мне предложат выбрать: нарушь ее волю или ударь полисмена по каске, я твердо предпочту полисмена. И не называй меня подкаблучником, – обратился он к Галли, – мне нравится такая жизнь. Я понимал, на что иду, когда регистратор делал свое дело.
Все помолчали. Потом Вероника посоветовала:
– А ты бы мог сказать Агги, что одолжил его мне.
– Мог бы, – согласился Фредди, – и сказал бы, если бы соскучился по землетрясению. Вы все упускаете важное обстоятельство, весьма деликатное, но здесь все свои. Какой-то кретин сообщил Агги, что мы были помолвлены.
– Смешно! – заметила леди Гермиона. – Детские глупости.
– Сколько лет прошло! – прибавил Галли.
– Несомненно, – сказал Фредди. – Но вы послушайте Агги, и вам покажется, что это было вчера. Так что я его тебе не одолжу, Ви. Как ни жаль, попрошу вернуть.
