Я стоял, не сознавая реальности происходящего, будто окутанный мягкой ватой. Когда сквозь вату пробились блаженные стоны и шлепки соединяющихся тел, всё понял и, медленно повернувшись, ушел.
* * *
Водитель замешкался, обеспокоенно глядя на меня в зеркало.
– Что еще за гляделки такие? – недовольно осведомился я.
– Извините, мне показалось, что с вами не всё в порядке.
– Тебе показалось. Езжай.
Помощник, вошедший следом за мной в кабинет, отдавая бумаги на подпись, начал что-то объяснять, но встретив мой взгляд, осекся, и вышел.
Позвонил Артем и попросил разрешения зайти ко мне. Я разрешил.
Смотреть на него не хотелось – я отошел к окну…
– Ты забыл ключи, – он положил их на стол.
– Она знает, что я это видел?
– Да, дверь кабинета была открыта и входная тоже.
– И что она?
– Не знаю, я сразу ушел.
– Когда это началось?
– С понедельника…
Обернувшись, я посмотрел на него в упор.
Он отвел взгляд, но нехорошая жесткость появилась на его лице, и он спокойно продолжил:
– Два раза в день: когда забирал ее и когда возвращались.
Повисло тягостное молчание… Я не знал, что сказать.
– Батя, всё получилось плохо, но я не жалею об этом: ты рядом с нею был смешон, а я не привык, чтобы над моим отцом посмеивались. Извини… Я пойду?
– Иди… Позвони после Болгарии.
Гнетущее напряжение постепенно ослабевало…
«А что собственно произошло? Котенок вырос, превратился в кошку, которая гуляет сама по себе». – «И тебе от этого так плохо? Сколько подобных ситуаций ты видел и сам в них участвовал…». – «Но там не было сына, и я не был смешным. Итак, в сухом остатке: она мне ничего не должна, как и я ей, а всё остальное разведем без шума и пыли».
Этот внутренний диалог вернул мне способность спокойно воспринимать происходящее, позволяя заняться работой, но время от времени я обнаруживал, что без единой мысли сижу и тупо смотрю в одну точку.
Ресторанный ужин затянулся насколько было возможно, чтобы не счесть это слабостью, а долгое ожидание такси совсем не раздражало…
* * *
Она сидела в кресле, закутавшись в плед и молча глядела на меня.
Я попросил ее перестелить постель и после вечерних новостей плотно прикрыл за собой дверь спальни. Заснул моментально – сказалось напряжение дня и коньяк за ужином.
Утром, собираясь на службу, я с раздражением смотрел на приготовленный для меня завтрак и на нее, свернувшуюся на диване под пледом. Не думаю, что она спала.
Ужинал опять в ресторане и, возвращаясь домой, надеялся, что ее там уже нет.
