После осмотра Наталья Борисовна сказала, что никаких противопоказаний нет и можно поставить спираль, лучше золотую, разъяснив все тонкости и последствия этой несложной процедуры.
Услышав, сколько это стоит, я замялась в нерешительности… Но, когда она уточнила, что в эту сумму входят регулярные осмотры и консультации – согласилась. Дома рассказала об этом мужу, и он, услышав, что можно будет обходиться без презервативов, не стал возражать.
В дальнейшем у нас с Натальей Борисовной сложились хорошие отношения, и я могла даже по телефону получить от нее необходимую консультацию.
Слава, с подачи врача, ушел в поиски литературы эротического содержания. Находя что-то интересное, пытался просвещать меня, вовлекая в практические занятия. Я не очень-то противилась – все-таки муж, а иногда заражалась его страстью и, помня наставления сексопатолога, становилась активной участницей… Однако это давалось мне с трудом.
Накачанная «железяками», атлетическая фигура мужа должна была, наверное, вызывать у меня восхищение и желание. Но почему-то не вызывала…
Я мучилась, не понимая, что же мне нужно.
* * *
В воскресенье, гуляя по городу, мы встретили компанию во главе с Виталиком. Они направлялись во Дворец искусств на выставку местного художника и уговорили нас присоединиться. Выставка мне понравилась, особенно выразительными казались эскизы и наброски, я подолгу вглядывалась в них, чувствуя живую натуру.
Позже, в кафе, обсуждая увиденное, мы, наверное, по-дилетантски, горячо спорили… Слава чувствовал себя явно не в своей тарелке: пытаясь что-то сказать, говорил глупости, вызывавшие общее недоумение. Мне было жаль его, и я старалась перевести разговор на другие темы, более житейские.
Расставаясь, Виталик выбрал момент и за колонной, где нас не было видно, приобнял меня чуть ниже талии – я не отстранилась…
– Позвони, – шепнул он, опуская в карман моего плаща записку.
Попрощавшись с ними, мы шли к остановке… Внезапно вернувшееся ощущение руки Виталика на моих бедрах затруднило дыхание, и, сжимая в кулаке записку, я уже точно знала, что позвоню.
Два дня, глядя на телефон, мучилась, не решаясь…
Он словно ждал моего звонка, и голос, умолявший: «В любой день, в любое время, пожалуйста…» – привел меня в смятение.
– Хорошо, завтра в тринадцать десять на остановке возле института, – не справившись с волнением, я выронила трубку.
Вечером, сказавшись больной, попросила мужа лечь отдельно: мне не хотелось ощущать его рядом. Спала очень беспокойно, то забываясь в сладком томлении, то просыпаясь в тревоге… На работе, как ни старалась, из-за накатывающей временами нервозности так и не смогла ни на чем сосредоточиться, а после обеда, с разрешения начальства, ушла.
