Тогда Хьяльмар взял слово:
— Я хочу биться с Ангантюром, потому что у меня кольчуга, в которой я никогда не получал рану. Она сделана из четверных колец.
— Тогда ты поступишь плохо, — сказал Одд, — ибо нам будет польза, если я сражусь с Ангантюром, но никак не иначе.
— Чтобы ни случилось, — сказал Хьяльмар, — решать буду я.
Тогда Ангантюр сказал:
— Я хочу, — сказал Ангантюр, — если кто-нибудь из нас выберется отсюда, чтобы он не забирал оружие другого. Я хочу, чтобы Тюрвинг был со мной в кургане, если я умру. Так и Одд получит свою рубашку и стрелы, а Хьяльмар — свои доспехи.
И они условились, чтобы те, кто останется жив, насыпали курган над остальными.
Сперва вышли вперёд двое Хаддингов, но Одд огрел своей дубиной каждого из них, и большего им не понадобилось. Тогда начали подниматься один за другим те, кто должен был биться с Оддом, и кончилось так, что он убил всех, кто был ему назначен. Тут Одд взял передышку. Затем встал Хьяльмар и против него кто-то вышел. Их схватка была недолгой, прежде чем противник пал. Потом поднялся второй, третий и четвёртый. Тогда встал Ангантюр, и у них состоялось жестокое и долгое сражение, но закончилось всё тем, что Ангантюр погиб от руки Хьяльмара. Тут Хьяльмар подошёл к одной кочке и сел, привалившись к ней. Одд приблизился к нему и произнёс вису:
Что с тобой, Хьяльмар?
В лице изменился ты.
Тебя утомили
тяжкие раны.
Шлем твой разрублен,
кольчуга на рёбрах.
Ныне скажу —
Жизнь тебя покидает.
— И теперь подтвердилось то, что я говорил тебе, что не будет нам пользы, если ты сразишься с Ангантюром.
— Неважно, — ответил Хьяльмар. — Каждый умрёт один раз, — и сказал так:
Шестнадцать раз ранен,
кольчуга разорвана,
чёрно пред глазами,
пути не вижу.
Ранил мне сердце
меч Ангантюра,
острый кончик клинка,
закалённый в яде.
— Ныне я понёс такую утрату, — сказал Одд, — что никогда не получу возмещения, покуда я жив. Твоё упрямство принесло несчастье, а мы одержали бы здесь великую победу, будь моя воля.
— Теперь ты должен сесть, — сказал Хьяльмар. — Я хочу прочитать одну песнь и передать её домой в Швецию.
Он сказал вот что:
Не знают такого
на земле женщины,
что бы ударов
я стал избегать.
Что берёг я бока —
смеяться не будет
мудрая духом
в Сигтуне дева.
Ушёл от прекрасных
женщины песен,
веселья жаждавший,
В путь торопился
и вступил в войско
в последний раз
от верных друзей.
Провожала меня белая
дочь правителя
на Агнафите
отсюда за окоём.
Подтвердятся слова,
ею мне сказанные,
