Пришлось прикусить губу: я едва не охнула в голос от прострелившей молнии наслаждения. Картинки никак не желали выходить из головы, усиливая замешательство и жар внизу живота. Я настолько отвлеклась на собственные переживания, что даже не заметила, как добралась до края кровати. И до Джеффри, ждавшего меня там. Когда перед моим лицом оказался его напряжённый ствол, так неожиданно близко, я едва не отпрянула, но не успела. Пальцы Джеффа ловко собрали мои светлые волосы, крепко сжав их так, что отвернуться я не могла. Ноздрей коснулся тонкий, пряный запах, и я растерялась: он не был неприятным.
— Посмотри на меня, — тихо позвал Джефф уже чуть охрипшим тоном, и я послушно подняла взгляд, замерев и дрожа от напряжённого ожидания.
Жених тяжело, неровно дышал, и золото заполнило целиком и радужку, и зрачок, расползаясь дальше. А ещё, я уловила, как под кожей, на груди Джеффри, начинает проступать слабое голубоватое сияние… Такое же, как у Джонаса вчера.
— Поцелуй его, — требовательно произнёс он, и золото в его глазах вспыхнуло ярче.
Я сглотнула, чувствуя, как дрожь стала сильнее, и вытянула губы, всё так же послушно глядя на Джеффри. Они коснулись гладкой, горячей кожи, немного влажной, и я тут же отстранилась, еле удержавшись от неосознанного желания вытереть ладонью рот. И в то же время с тревожным удивлением поняла, что… мне не столько неприятно, сколько… Ужасно стыдно. Так, что кости горели и плавились, кожа норовила осыпаться пеплом от жара, сжигавшего лицо. Я стою на коленях перед Джеффри, обнажённая, и послушно целую его… член, а жених при этом держит меня за волосы, как какую-то… уличную девку… Боже. Самое ужасное, что к стыду примешивалось возбуждение. Тёмное, греховное, но оно было, как я и предполагала. Собственная покорность и непристойные действия заводили почти так же сильно, как и прикосновения и откровенные ласки. Я почувствовала, как моё лоно увлажнилось ещё больше и налилось жаром, и едва не всхлипнула от раздиравших меня эмоций.
— Коснись язычком, — продолжил направлять мои действия Джеффри, гипнотизируя своим странным взглядом, а сияние на его груди становилось ярче с каждым мгновением. — Лизни… обведи кончик…
Мой язык послушно следовал указаниям, пробуя на вкус плоть жениха, горячую и удивительно нежную. Почти как у меня. Странно, но отвращение не спешило приходить, я больше боялась того, что мне предстояло сделать, вдруг осознала отстранённо. Противно не было. Ужасно непривычно, даже унизительно в чём-то, но пока что откровенно неприятные ощущения не посещали. Пришло обречённое осознание, что я на самом деле в душе настолько падшая, что легко смирилась с тем, что происходит со мной. И даже получаю от этого удовольствие.
