— Мне так нравится твоя эмоциональность, — невпопад произнес гость. — Очень тепло.
— В смысле тепло — это я угадала? — вспомнила я известную игру «Тепло — холодно».
— В смысле от тебя, как и от огня идет тепло, — вывернул все наизнанку музыкант. — И спасибо, — вдруг добавил он.
Головастики зачесали головы, не понимая, почему их хозяйку благодарят.
— За что? — удивилась я.
— За то, что Дэн так улыбается, — серьезно отозвался Кезон. А я не знала, что ответить ему. Просто сама улыбнулась и пожала плечами. Так само получается — ну, что у Дэна такая улыбка.
— Меня обсуждаете? — как раз вернулся в комнату Смерчинский, держа в руке фотоальбом — большой, тяжелый, темно-вишневого благородного цвета и с золотым теснением. В таких обычно хранят старые и ценные семейные фотографии — под тонкой прозрачной пленкой. А с ними вместе — и воспоминания.
— Меня, — отозвался его друг. — Ты же знаешь, люблю поговорить о себе, пока тебя рядом нет. Каюсь, моя слабость.
— Твой эгоизм — твоя слабость, — беззлобно хмыкнул Денис.
— Это его любимый прикол, — объяснила я Кириллу. — Каждый раз, когда он уходит и возвращается, задает это вопрос. Денис, это вообще несмешная шутка.
— Это не шутка, это традиция. Каждой молодой семье нужна традиция, — заявил, ничуть не смутившись, Смерчик и, сев рядом, потрепал за щеку. Я изловчилась и укусила его — легонько, конечно, зато мне стало приятно — люблю я кусаться, когда эмоции накрывают с головой.
— Твоя традиция — раздражать меня, — проворчала я. Второй раз цапнуть не получилось — Дэн оказался проворнее и играючи поймал мои руки в захват. Пинать его ногой при госте было как-то неудобно.
— Сильно? — полюбопытствовал темноволосый парень.
— Бывают ли смерчи слабыми? — вопросом на вопрос отвечала я, оставив попытки освободить запястья из его пальцев, и улеглась на диван, положив голову ему на колени. Денис мог быть отличной подушкой. Правда, то же самое он говорил и обо мне.
— Вы нравитесь мне все больше и больше, — заявил гость.
Мы с Денисом только переглянулись и отчего-то рассмеялись.
— Да, обещанное, — раскрыл альбом Смерчинский прямо над моим лицом. Пришлось встать — любопытство, как и всегда, не дало мне покоя.
— Альбом взял дома, обещая вернуть в целости и сохранности, — пояснил Дэн, открывая нужную страницу. Фотографий в их семье всегда было очень много — они и лежали в альбомах, рассматривать которых раз в год под Рождество стало домашней уютной традицией, и в стильных рамках висели на стенах в большом доме родителей Дениса. Лера — мачеха Дэна, ставшая ему матерью, считала, что нельзя предавать прошлое забвению. Впрочем, мне показалось даже как-то что так она пытается загладить свою вину перед приемным сыном и самой собой…
