Ведущий тем временем объявил следующий аукцион:
— Выставляем на торги услуги дамы, чья профессия требует ловких пальцев…
Неподалеку материализовался курьер в черном колпаке. Он буквально источал желание убрать со стола. Скеллоу вздернул Мошку на ноги.
— На улицу, — буркнул он.
Стоило им выйти из пещеры, как Мошка приготовилась при малейшей возможности рвануть на свободу, в глубь пропитанных дождем пустошей. Скеллоу будто прочитал ее мысли и, не ослабляя хватки, притащил ее туда, где ждали подельники. Грубый толчок швырнул ее на скалу. Вокруг сомкнулось кольцо людей, из которых дождь вымыл последние крохи юмора.
— Читай! — Скеллоу протянул ей письмо. — А не то…
В воздухе сверкнул нож.
— Не то что? Убьешь меня? — Мошка стиснула кулаки, чтобы не было видно, как дрожат руки. — Посмотрим, как ты заставишь труп читать.
— Для начала отрежу тебе пальцы, — прошипел Скеллоу.
Повисла тишина. Мошка остро почувствовала, как привязана к собственным пальцам и сколько всего не сможет без них сделать. В частности, развязать веревки или украсть ключи. Прикусив губу до крови, она выхватила письмо у Скеллоу.
— Ладно, — угрюмо сказала она и начала читать.
Временами черные глаза украдкой поглядывали на тощие, мокрые лица похитителей. Интересно, они догадываются, что на бумаге написано немного другое? Едва ли.
Письмо закончилось. Скеллоу задумался, покусывая щеку изнутри.
— Итак, наш Романтический Посредник не придет сегодня на ферму, но будет ждать меня в Братоубийственном переулке?
— Будет ждать, как кошка у ведра с молоком. — Мошка стиснула зубы, делая самые честные глаза.
Если Скеллоу и почувствовал вранье, то никак этого не показал.
— Ну и хорошо. — Язык Скеллоу мелькнул между зубами. — Ребята, в путь.
И снова мокрая лошадь потрусила вдаль со связанной Мошкой на спине. Девочка как могла высвобождала руки из пут, но холод и сырость сделали свое черное дело. Обледенелые веревки жгли кожу огнем.
Когда вокруг не происходит абсолютно ничего, ты видишь только темноту, слышишь гул дождя и ощущаешь, как замерзшее тело монотонно бьется о лошадь, чувство времени пропадает. «Вдруг это последнее, что я запомню?» — крутилось у Мошки в голове. Каждый удар сердца растягивался на вечность, ее перепуганная душа хватала за хвост всякое мгновение, смаковала последние крошки жизни. Мошка не ждала, когда мытарства закончатся, потому что конец маячил исключительно поганый. Какую ценность она представляет? Похитители получили все что нужно. Теперь их заботит лишь то, что она умеет говорить.
