– Он защищает эту особу, а вы его слушаетесь.
– Примерно так.
– Если тебе не трудно, – попросила леди Джулия, мощным усилием воли подавляя чувства, – объясни, при чем тут Галахад. Почему не Бидж? Почему не Ваулз? Почему не чистильщик ножей?
Леди Констанс не отличалась терпением, но скидку на материнские чувства сделать могла.
– Я тебя понимаю, – сказала она. – Мне и самой невесело. К сожалению, Галахад – в сильной позиции. Он может указывать.
– Не мне. А зачем ему это нужно? Он что, ее ангел-хранитель?
– Ты помнишь, много лет назад он связался с некой Долли?
– Помню. И что же?
– Эта девица – ее дочь.
Леди Джулия помолчала.
– Так-так. И Галахада?
– Не думаю. Просто он о ней заботится.
– Кого-кого, а Галахада я в сентиментальности не подозревала. Что ж, если старая любовь жива, пускай, не нам с ней бороться. Даже трогательно, если подумать. Но я все равно не понимаю, почему вы его слушаетесь? Ты говоришь, он может указывать. С какой стати?
– К этому я и веду. Понимаешь, все дело в том, даст ли Кларенс Роналду его деньги. Если даст, Роналд может с нами не считаться. Если не даст, он не может ничего. В обычных обстоятельствах мы с тобой легко убедили бы Кларенса. Галахад это понял.
– Ну и что?
– Понял и кое-что предложил. Ты знаешь, что он пишет кошмарные мемуары. Так вот, если мы дадим деньги, он их заберет.
– В каком смысле?
– Ну, не будет печатать.
– По-твоему, это сильная позиция?
– Конечно. Шантаж, да, но ничего не поделаешь.
Леди Джулия схватилась было за волосы, но поняла, что это разрушит прическу, и опустила руки.
– Кто-то из нас сошел с ума, – сказала она с большим пылом. – Ты серьезно думаешь, что я дам погубить сына из-за каких-то мемуаров?
– Джули, ты их не видела. Вспомни, как Галахад жил. Он кутил и буянил с самыми достойными людьми. Я хочу сказать, они теперь достойные. Вот тебе пример – сэр Грегори. Сама я не читала, но он говорит, там есть одна история, что-то про креветок… словом, над ним будут смеяться. И так обо всех самых почтенных людях. Эти мемуары погубят их репутацию.
Леди Джулия и впрямь засмеялась.
– Знаешь, Конни, – сказала она, – меня не так уж волнуют чувства британской аристократии. Да, Галахад знает тайны едва ли не всех наших пэров. Что тут страшного? Пусть печатает. Пусть шокирует. Мой сын мне дороже.
– Ты будешь ему мешать?
– Конечно.
– Джули! С нами все поссорятся! Ты не знаешь…
– Я знаю, что мой сын не должен всю жизнь каяться. Пускай Галахад хоть треснет. А теперь, ты уж прости, я выйду на минутку, а то еще вспыхну, как сухой ствол.
