И в ту же минуту он услышал два слова, сказанные Витей обычным голосом, как он всегда звучал в этой комнате:
— Я убит.
И больше не было его в комнате. Он ушел так же мгновенно, как вошел.
В тоске, более сильной, чем страх, выскочил Костя из-за стола, пробежал по комнате и коридору до столовой. Никого нигде не было. Гости давно ушли, и огонь везде был погашен. Из комнаты Марфы Николаевны шел узкий красный свет. Это она молилась под лампадами о сыне своем.
Первым движением Кости, когда он опомнился, было броситься в ней, но у него не хватило мужества. Все, что случилось, было слишком реально для того, чтобы Костя сам мог не поверить. Но матери сказать он не решился.
В тягчайших муках дождался он дня. Под пыткой ожидания стал он жить. От Вити по-прежнему пришло письмо, но было оно последним. Через несколько дней он был опубликован в списке без вести пропавших. А потом стали известны и подробности того, как он погиб на разведке, в ту ночь, когда привиделся Косте.
Даже глядя на траур и слезы Марфы Николаевны, Костя не сказал ей про то, что было. Тайна явления друга стала самым важным в его жизни. Он усиленно стал изучать душевную человеческую жизнь, чтобы ускорить будущее, когда откроется тайная правда.
Юрий Зубовский
ЧУДО
(Рассказ офицера)
Как это ни странно, но война научила меня верить в Бога и в Его великий промысел. На первый взгляд, казалось бы, должно было случиться совершенно обратное явление. Среди грохота орудий, среди крови и тысячи случайностей, из которых каждая грозит неминуемой смертью, даже искренне и глубоко верующий человек должен был бы потерять веру и решить, что его жизнь и смерть зависят исключительно от каприза судьбы. Но это не так. Именно на войне начинаешь ясно понимать, что существом человека управляет та непостижимая для нашего рассудка Сила, имя которой — Бог. И если в нашей будничной жизни мы не знаем чудес, то там, на войне, они совершаются перед нами постоянно, и если мы не замечаем их, то происходит это лишь потому, что мы слишком маловерны, что в наших душах — обыденных и скучных — нет веры даже в самую возможность чуда.
Вспоминая сражения, в которых мне пришлось участвовать, я часто думаю, почему люди, совершающие самые рискованные, геройские поступки, оставались целы и невредимы, а люди трусливые, осторожные и осмотрительные погибают от шальной пули и осколка случайно попавшего в них снаряда? Воля ваша, но назвать это простой случайностью нельзя. В этом есть высшее, может быть, недоступное нашему пониманию, предопределение. И, если бы такого предопределения не было, то я не говорил бы сейчас с вами, а покоился бы в братской могиле на опустошенных войною полях Галиции. Меня спасло чудо.
