На море, во время бури, порой наступает минута, когда люди говорят друг другу: «Это самое худшее; сильнее нельзя и представить»; но после ветер начинает яриться с удесятеренной силой. Так было и в британских окопах.
Мир не знал сердец отважней, чем сердца этих людей; однако и они ужаснулись, когда семикратный ад германской канонады обрушился на них, сминая и уничтожая. В тот миг они увидели, что на их окопы движется непредставимое воинство. Из тысячи в живых оставалось пятьсот, и со всех сторон на них наседала немецкая пехота, колонна за колонной — серое скопище людей, десять тысяч, как потом подсчитали.
Последняя надежда угасла. Некоторые обменялись рукопожатиями. Кто-то запел только что придуманные на мотив боевой песни слова: «До свиданья, прощай, Типперери»[5] — и закончил: «И мы не увидим тебя». И они продолжали непрерывно стрелять. Офицеры говорили, что такая удобная возможность для первоклассной стрельбы едва ли вновь представится; немцы падали один за другим, линия за линией, и затейник, что пел о Типперери, заметил: «Прямо как на Сидней-стрит»[6]. Несколько оставшихся пулеметов также делали свое дело. Все понимали, однако, что дело это безнадежно. Мертвые серые тела громоздились ротами и батальонами, но другие все наседали, приближались, роились и перестилались грозной тучей до самого горизонта.
— И вечный мир. Аминь, — немного не к месту сказал один из британских солдат, прицелился и выстрелил. Затем он вспомнил — как он уверяет, непонятно почему и в связи с чем — чудной вегетарианский ресторан в Лондоне, где он раз или два ел эксцентричные блюда наподобие котлет из чечевицы или орехов, притворявшихся отбивными. На всех тарелках в этом ресторане был изображен святой Георгий в синем одеянии и написан девиз: «Adsit Anglis Sanctus Geogius» — «Да поможет англичанам святой Георгий». А этот солдат случайно знал латынь и прочие бесполезные вещи, и сейчас, выбрав мишень в серой близящейся массе в 300 ярдах от окопа, он произнес вслух благочестивый вегетарианский девиз. Он продолжал посылать пулю за пулей, пока Билл, по правую руку, не остановил его шутливой затрещиной, указывая, что королевская амуниция стоит денег и не к чему тратить ее на изысканный орнамент из дыр в телах мертвых немцев.
Стоило нашему латинисту произнести свое заклинание, как он ощутил нечто похожее на дрожь или удар электрического тока. Рев сражения превратился в его ушах в еле слышимый рокот и вместо шума битвы, по его рассказу, он услышал величественный голос и громоподобный возглас: «Стройся, стройся, стройся!»
