После чего довольно длительное время прослужил секретарем при королевском дворе.
Знакомство с учением Мартина Лютера, а может быть, и с самим дерзким реформатором христианства, – вызвало в душе у Сервета неутолимый интерес к теологии. Он самостоятельно изучил основы ее, проявив при этом кардинальные несогласия с канонами христианских вероучений, что в годы абсолютного засилья инквизиции выглядело весьма и весьма опасным даже для самого смелого человека.
Но таково уж было свойство людей Средневековья, что их ненасытный ум почти всегда стремился добыть как можно больше сведений об окружающем мире, а круг имевшихся тогда знаний казался таким заманчиво доступным для всестороннего овладения. Более того, поддержанный своими новыми знакомцами, заинтересовавшись трудами Гиппократа, Галена, Авиценны, – Сервет поступил еще и на медицинский факультет Парижского университета, где, почти одновременно с Везалием, учился у известных нам профессоров Якобуса Сильвия и совершенно мало известного ему Иоганна Антона Гюнтера.
Там же он был удостоен степени доктора медицины (1535), и после этого, полагают, его непосредственные контакты с Везалием оборвались уже навсегда.
После окончания учебы Сервет, кажется, больше всего внимания стал уделять интересующей его медицине. Он сделался непревзойденным знатоком учения Галена, да, возможно, и страстным его сторонником. Этому обстоятельству, надо полагать, способствовало влияние на него со стороны профессора Гюнтера, который как раз в те годы переводил на латинский язык сочинение Галена, составлявшее записи лекций 176–177 годов, читанных им в римском храме Мира.
Указанная книга, вернее – перевод ее с латинского оригинала, появилась только в 1536 году под названием De anatomicis administrationibus (Об анатомических упражнениях).
Выйдя из университета, Сервет приступил к практической врачебной деятельности в небольшом городке Шарнье, в живописной долине Луары. Однако там он продержался совсем недолгое время. Помимо медицины, ему опять не давали покоя теологические проблемы, и он довольно скоро приобрел имидж неисправимого еретика.
Что же, ему опять пришлось подыскивать себе новое место.
* * *
Зато в течение последовавших двенадцати лет Сервет блаженствовал в должности домашнего врача при вьенском архиепископе. Здесь и застал его выход главного труда Везалия, о котором подробно говорилось еще в предыдущей главе.
Думается, там же, во Вьене, и зародились в голове у Сервета довольно дерзкие мысли, нашедшие свое выражение в его трактате «Восстановление христианства», где он попутно изложил выстраданные им соображения о функции крови, о кровеносных сосудах и прочем. В этом труде переплелись как давно уже известные науке факты, так и все то, что открылось только ему, порывистому Сервету. Первое, и самое главное, что он отрицал, было существование Троицы и Божьего промысла надо всем живущим…
