Подобного рода университеты и медицинские факультеты при них возникали по всей Западной, Центральной и даже Восточной Европе[4].
Однако нельзя с готовностью утверждать, чтобы обучение в этих, авторитетных впоследствии заведениях, сразу же сделалось очень эффективным и привлекательным для всех молодых людей.
В первую очередь, это касалось особенно тех, кто избирал для себя медицинское поприще. Даже в самых лучших средневековых университетах обучение, по большей части, носило слишком отвлеченный, прямо-таки схоластический характер, поскольку они не располагали собственной практической базой, и занятия в них нисколько не связаны были ни с какими лечебными учреждениями.
Можно так же смело сказать, что средневековое медицинское образование в университетах уступало своему античному аналогу с его прямым наставничеством, преимущественно – с поштучной подготовкой будущих специалистов. Оно непосредственно, еще с глубокой античности, было связано с требованиями, исходящими вроде от самого Гиппократа: учиться непосредственно у постели больного.
В университетских аудиториях из года в год наблюдалась одна и та же картина, главными действующими лицами в которой выступал восседающий на возвышенной кафедре профессор и томящиеся перед ним немногочисленные студенты.
Профессор, глядя в лежащую перед его глазами широко раскрытую книгу, в которой были собраны наставления, исходившие якобы еще из уст самого Гиппократа, либо же связанные с именами Галена или Авиценны, что-то там бубнит – произносит. Студенты же, кто так же неспешно, невольно уподобляясь наставнику, а кто и с видимой неохотой, – записывают все это вслед за его чрезмерно томительной речью.
Практические занятия если и не отсутствовали на факультете полностью, то проводились, в основном, лишь по анатомии и притом – путем вскрытия животных – коров, но чаще всего – свиней.
Наставник – профессор, опять же, выискивал при этом в книге, где положено размещаться какой-нибудь связке, надлежало размещаться какому-нибудь, соответствующему суставу, указывая при этом на них поминутно палочкой. Окровавленные руки его помощника, не всегда, как следует, протрезвившегося какого-нибудь университетского служителя, словно точь – в – точь мясника, – поднимали и опускали еще покрытые кровью кусочки недавно живой плоти…
Однако точно так бывало только в очень серьезных, первоклассных европейских университетах.
А что уж говорить о совсем захудалых, лишь недавно созданных учебных заведениях! В таких учреждениях, на всем медицинском факультете – насчитывалось не более двух – трех преподавателей. Однако же все они непременно носили гордое звание профессора.
