Царь и султан: Османская империя глазами россиян | страница 15
Наконец глава пятая, «Народы империи», рассматривает восприятие россиянами православных единоверцев. Это восприятие также несло на себе отпечаток изменений в идентичности российских элит. Если усвоение западного классицизма образованными подданными царей в XVIII столетии сопровождалось «открытием» ими османских греков, то возникновение модерного русского национализма в период наполеоновских войн привлекло внимание читающей публики к южным славянам, а распространение панславистских идей в середине XIX столетия способствовало осознанию наиболее наблюдательными российскими авторами культурной инаковости румын. Положение, которое занимали греки, южные славяне и румыны в этнополитической иерархии Османской империи, во многом определило российское восприятие этих народов вплоть до наших дней.
Аудиенция чрезвычайного российского посла Н. В. Репнина у османского султана Абдул-Гамида Первого, 1775 г. Отдел эстампов Российской национальной библиотеки
План Чесменского сражения между российским и османским флотом, 24 июня 1770 г. Отдел эстампов Российской национальной библиотеки
Глава 1
У порога счастья
Сам султан Баязет, перед которым трепетала Европа, впервые услышал высокомерные речи московита[46].
16 февраля 1853 года российский паровой фрегат «Громовержец» причалил к набережной Топхана в Пере, христианском пригороде Константинополя, отделенном от османской столицы заливом Золотой Рог. На российском корабле прибыл чрезвычайный и полномочный посланник Николая I князь А. С. Меншиков, генерал-адмирал, морской министр, генерал-губернатор Великого княжества Финляндского и генерал-адъютант царя[47]. Праправнук знаменитого фаворита Петра Великого и личный друг императора Николая, его сиятельство сошел на берег в сопровождении свиты знатных особ, приветствуемый толпой османских греков, собравшихся по случаю его прибытия. Встреченный всем составом российского посольства Меншиков проследовал в великолепный дворец российской дипломатической миссии, недавно восстановленный после большого пожара 1845 года[48]. По словам британского поверенного полковника Хью Роуза, «все возможные средства были задействованы с целью придать российскому посольству все преимущества, которые проистекают от личного влияния, помпезности и увеселений»[49]. Российское правительство также «не пренебрегло придать этому посольству самое главное средство влияния на Турок – устрашение». Через день после прибытия Меншикова второй паровой фрегат доставил в Константинополь командующего российским Черноморским флотом вице-адмирала В. А. Корнилова и начальника штаба пятого армейского корпуса генерала А. А. Непокойчицкого в сопровождении офицеров. В то время как эти большие морские и армейские чины осматривали османские укрепления в Дарданеллах и вокруг Смирны, российские войска были мобилизованы и выдвинуты к границе, а Черноморский флот в Одессе и Севастополе получил приказ быть готовым по первому сигналу выйти в море.
