Много раз Малышка проходила мимо таинственной двери, много раз пыталась разузнать что-нибудь о Музее у самых разных людей, начиная от артистов и кончая билетерами, но все они так и не сказали ей ничего определенного. Большинство действительно ничего не знали, ну а те, кто что-то знал или догадывался - это тоже чувствовала Малышка, - отводили глаза и делали вид, что не понимают вопроса.
Однажды Малышке повезло. Совсем недалеко от Музея, в фойе верхнего яруса, она встретила Екатерину Петровну, громыхавшую допотопным эмалированным чайником. Вместо того, чтобы обрадоваться Малышке и сказать ей по своему обыкновению: "Ну как ты там? Жива?", Екатерина Петровна сделала вид, что ее не заметила, и постаралась как можно быстрее прошмыгнуть мимо. Это показалось Малышке подозрительным. Она стала все чаще и чаще, по несколько раз на день, тихо проскальзывать на верхний ярус и, прячась на балконе, следить за дверью Музея...
...И через несколько дней, скорее к вечеру, где-то за час до очередного спектакля, жестяная дверь дрогнула и медленно, неторопливо отворилась, да так и замерла чуть приотворенной. Потом из нее выскочил не похожий на себя, всклокоченный Директор с громадной шишкой на лбу и с тихим, сдавленным воем побежал к лестнице. Следом за ним выбежала Екатерина Петровна, а затем уже показался Шнип-большой, администратор (не путать со Шнипом-маленьким, зам. директора), худенький, мозглявый старикашка, ростом с двенадцатилетнего мальчика, который с самым невозмутимым, а скорее даже каким-то удовлетворенным видом направился в противоположную сторону. Фойе верхнего яруса опять опустело, но из Музея отчетливо доносились чьи-то голоса. Малышка вышла из своего укрытия, на цыпочках подошла к двери и прислушалась... Голоса были агрессивны, но слова звучали совершенно неразборчиво, через щель в двери ничего не было видно. Малышка толкнула дверь... и вошла.
В большой комнате, заставленной, как и положено Музею, стеклянными витринами и стеллажами, был полумрак. В глубине, на невысоком, покрытом бордовым бархатом подиуме, в кресле сидел старик с лицом лошади и ругался разными голосами. Делал он это так искусно, что действительно издали можно было решить, что все это совершает не один человек, а целая группа. Потом он швырял предметы. Вокруг на полу валялись какие-то коробки, бутылка из-под пива, недоеденный бутерброд с сыром и мужской ботинок. Малышка сделала несколько шагов навстречу. Старик увидел ее, очередное ругательство застряло у него в горле, он поперхнулся и на какой-то момент замолк и только смотрел на Малышку маленькими, любопытными, белесыми глазами.
