Увидеть бы, хоть во сне…). Мод барахтается, выбираясь наверх, но верх теперь неоднозначен, а в числе прочего на нее упала столешница – вылетела из пазов и тремя скрепленными дубовыми листками приземлилась прямо на грудь. Мод все понимает, но понимать не помогает. Что угодно делай или не делай – разницы уже ни малейшей. Лодка снова крутится. Сама судорожно скрежещет от натуги, со ста восьмидесяти сдвигается на двести, вновь застревает (Мод и все прочее сыплются на правую переборку), переворачивается и выскакивает из моря, словно в омерзении от того, во что ее сейчас угораздило влипнуть. Последняя четверть круга резче всего, защититься всего труднее. Прежде Мод падала; теперь ее уронили, швырнули. На каких-то два дюйма она промахивается лбом мимо нижней ступеньки трапа. На лодыжки падает столешница. Лицо полощется в воде. Когда удается встать, вокруг мрак, где глаза немедленно набрасывают эскизы, силуэты, лица, предметы, которых здесь быть не может. Мод нащупывает рукоять помпы, цепляется одной рукой, другой шарит вокруг. Что осталось от яхты? Иллюминатор кают-компании. Подволок кают-компании. Брандерщит, удивительное дело; судя по всему, сходной люк (хотя его отсюда не достать). Если найдется фонарик, можно посмотреть, что еще, но фонарик улепетнул вместе с прочим скарбом, и Мод не уверена, хочет ли видеть то, что он ей покажет. Радио не светится, ни один экран, ни одна шкала не утешают огоньком.
Мод щупает себя, обыскивает; руки-ноги вроде целы, явного кровотечения нет. Ничего не видно, зато слышно все, однако чутче всего она вслушивается в удары по корпусу – будто неподалеку в борт пьяно стучит великанский кулак. Она знает, что это, – догадывается. Нужен болторез, а болторез в форпике. Она ощупью пробирается через кают-компанию, примативно, полоумно, и, сбиваясь, возвращается на курс с насекомым упрямством. Тут ей везет. Инструменты там, где и должны быть, а нащупать болторез нетрудно. По пути назад через кают-компанию она падает – четыре раза, пять. Не знает, обо что спотыкается, не может разглядеть. Не важно. Важно только выбраться на палубу.
Она сдвигает крышку люка, но оставляет брандерщит, скользит через него выдрой. В кокпите пристегивается, задвигает крышку и на четвереньках ползет по палубе. Мачты нет – или осталась не вся, и не видно, сколько осталось, – но все, что сорвано, висит теперь на такелаже и при каждом крене стучит в стеклопластик толщиной с полногтя. Канаты, веревки – все, что держит мачту, – надо резать. Это длится двадцать минут; это длится вечность. Почти все надо делать лежа, упершись ногами хоть во что-нибудь прочное, и вода снова и снова обрушивается Мод на голову, и глаза от соли жжет. Мод режет; ползет дальше. Последний трос – правая ванта? – и мачты больше нет, Мод чувствует, как мачта улетает, как мачту всасывает море.
