Ответ нашелся в сторонке. Книжка из орденской библиотеки, которую он взял у знакомого монаха. Сидхийская отрава… Пожалуй никто не знает больше о ядах, чем этот загадочный народ. Мелкая дрянь оказалась не только грамотной, но и весьма сообразительной!
— Так и запишем, — привычно забормотал себе под нос алхимик, дотягиваясь до лабораторного журнала, — смерть наступила в результате отравления… — он сверился с книгой, — зельем "Лунный саван". Состав…
Надрывный захлебывающийся кашель оторвал его от записей. Полукровка каталась по полу, судорожно пытаясь вдохнуть. Удивительно живучее существо! И теперь хоть будет на ком выместить злость…
— Маленькая дрянь! — он попытался пнуть ее ногой, но угол был неудачным, да и он сам не так ловок, как в молодости. Удар скользнул по касательной, а самого Бертрана занесло и он чуть не упал. Восстановив равновесие, он примерился ударить снова, но не смог. Глаза с удлиненными, как у эльфов, внешними уголками, смотрели на него, но без привычного выражения страха и тупой покорности, а зло, настороженно и… издевательски, что ли? Но остановило его не выражение, а недобрые багровые огоньки, горящие в этих глазах. Она словно выжидала момента для удара, сейчас больше похожая на маленькую хищницу, чем на затравленную лабораторную мышку.
— Хм, а ты, похоже, не оборотень, — глубокомысленно заключил Мейз, хоть и чувствовал себя несколько неуютно. Похоже, у девчонки помутился рассудок. — Интересно, что же ты тогда такое…
— Как насчет смерти? — он впервые услышал, как она говорит. Смысла сказанного он уже не понял, только увидел, как багровые огоньки сменяются льдисто-голубым свечением.
*******
Ее переполняла злость. Она окрашивала мир в красноватые тона, пробуждала внутри что-то дикое, жаждущее крови и смерти. Мейз уже не казался страшным, наоборот, он вызывал иррациональное желание убить, густо замешанное на брезгливости. В красноватом свечении преобразившегося мира она ясно видела, как под бледной кожей алхимика по тонким капиллярам бежит кровь, как пульсирует артерия на морщинистой немытой шее… И как участился его пульс. А ведь он боится, подумала Исса. Хоть и хорохориться.
— Хм, а ты, похоже, не оборотень, — задумчиво протянул мужчина, знакомо кривя губы, но в голосе его не было прежней самоуверенности. — Интересно, что же ты тогда такое…
— Как насчет смерти? — спросило чудовище внутри нее. Красноватые сумерки сменились синими.
Взгляд ненавистных мутных глаз остановился. Обострившимся до невероятности зрением она видела, как по светлой радужке ползет тонкая полупрозрачная корочка льда. Как по оконному стеклу в лютый мороз, когда зима рисует свои узоры, отстраненно подумалось ей. Ледяная корка стремительно покрывала тело алхимика, превращая того в гротескную скульптуру, но он не реагировал. И девочка знала почему: она больше не видела движения крови. Бертран Мейз умер еще до того, как его начало затягивать льдом.
