— Очень неприятно.
— Но здесь выяснилась одна маленькая подробность…
— А именно?
— Этим делом интересуется не только наша фирма, вот в чем дело.
— Вот как? — сказал директор с интересом, который показался агенту немного наигранным, так что он заподозрил параллельный розыск другой конторы по тому же делу, а потому немного снизил тон.
— Вот как, — повторил директор, будто бы овладев собой, — это требует рассмотрения.
— Совершенно справедливо, — угодливо лизнул его агент, — я так и решил, что вам это дело пригодится.
— Да, да, — сказал директор нетерпеливо, и агент подумал, что его подозрения неосновательны.
— Пока мы не смогли выяснить точно, — одно можно сказать: там денег не жалеют и…
— Насколько я знаю, вы не стеснены в средствах.
— О нет, — согласился агент, — но вы бы не стали, к примеру сказать, заказывать экстренный поезд и держать его под парами день и ночь, покуда не очнется Никольс.
— Чей же поезд.
— Дело сделано очень ловко, поезд привез целую компанию играть на скачках, но, поскольку люди, приехавшие весело провести время, или, лучше сказать, некоторые из них, не вылезают из вагона и держат живую связь с госпиталем, трудно не заподозрить. Еще кое что, мелочи, но в ту же сторону у прислуги госпиталя. И еще одна деталь, очень важная — там остались очень довольны результатом разговора с Никольсом.
— Естественно, — процедил директор.
— Да-с: то есть — или все или ничего, но это что-нибудь да значит.
— Это все, — спросил директор и отпустил агента, добавив, что если тому будет нужен экстренный поезд или целая дюжина таких поездов, то он может не стесняться, однако должен вести дело так, чтобы не возбуждать своими поездами подозрений.
Затем директор позвонил по телефону. Через полчаса к нему впрыгнула в кабинет очень милая женщина, одетая с большим вкусом, безо всяких претензий и ужимок, и сказала, протянув руку для поцелуя:
— Я надеюсь, Эпсор, что у вас осталась хоть чуточка совести и что сегодня есть что-нибудь важное, — милый мой, я из за вас бросила конференцию «Капли молока», это чего-нибудь да стоит…
— Ну, — одна капля, стоит ли… Садитесь.
— Не шутите моей каплей, она стоит капли ваших крокодиловых слез, Эпсор.
— Да, это дорогая вещь, — признался директор, — стоит она, моя слеза… не меньше, чем ложку горчицы.
— Так, — сказала она, — а все таки?
— Все таки, — едем гулять, вот что.
— Ужас, — сказала она поднимаясь и ища глазами по комнате зеркало, — зачем я только вас послушалась! ну, едемте… мягкость характера — мой основной недостаток, и вы, кажется, знаете это.
