– А сейчас мне жаль… Как бы я с тобой ещё куда-нибудь сейчас слетал.
Она прихватила рукой плащ у горла и произнесла:
– Ну, значит, летом полетим куда-нибудь.
Он не ответил, но она поняла, что он ждал не такого ответа, ждал не бодрячества.
И таких моментов становилось всё больше.
Но она не могла, не могла пересилить себя, и ответить просто и окончательно: «Да, и уже никуда не полетим. Мне бесконечно жаль». Чем больше он менялся под резцом болезни, тем больше она верила в чудо, что оно грядет, состоится, посрамит скептически настроенных врачей.
Она сунула руку в его карман, где теплела его ладонь, и сказала:
– Хочешь – верь, а хочешь – нет, а мы ещё с тобой поваляемся на пляжах Акапулько!
Почему Акапулько?..
Антуан следил, как улетает следующий самолёт.
Как и все, кто болеет долго, они вошли в распорядок дня, который диктовало лечение. В этом распорядке всегда оставалось несколько часов, которые Анн посвящала заработку: она по-прежнему переводила с двух языков и никогда не отказывалась от работы. Уходя, каждый раз они педантично проверяли, всё ли у него есть, всё ли удобно, рядом, не будет ли ему холодно, голодно или ещё почему-либо неуютно. Телефон на её половине кровати – вот. Вроде всё. Последним движением был переезд клетки Лью Третьего из гостиной, на табуретке с колесиками, к кровати, справа от Антуана на расстоянии вытянутой руки. Она оставляла их вместе, свет в спальне тепло горел, у него были газеты и книжка, Лью чирикал и скакал.
– Идиллия! Дай поцелую, – традиционно восклицала она, наклоняясь поцеловать его.
– Рай на земле, – отзывался он на пароль.
Но всё чаще, возвращаясь, Анн видела, что книга открыта на той же странице, что и была, когда она уходила. Иногда Лью светился с карниза гардин, но тоже всё чаще оставался в клетке. Никаким фокусам Антуан учить этого Лью не стал и подружек не подсовывал, просто любовался им, но приносил подарки из каждого выхода на улицу: веточки, чтобы попугай мог размочалить их на тоненькие древесные нити, цветок, жёлудь или каштан.
Пока выходил.
Однажды ночью Анн прислушивалась, как муж медленно, и опираясь на трость с подсветкой, и придерживаясь за стену, отправился в поход до туалета. Она включила маленькую лампу и ждала его, когда неведомая сила подбросила её на постели: что-то не так. Она побежала босиком и стала трясти дверцу:
– Открой! Господи, ну что за ерунда! Что с тобой?!
Странное мычание за закрытой дверью заставило её похолодеть.
