София не удивилась, когда Кэл практически сразу нашел глазок камеры. И сейчас смотрел прямо на нее.
«Тюремная обстановка ему хорошо знакома», – подумала София. Однако это знакомство не сделало его более покладистым.
Внезапная волна недовольства отцом поднялась в ней: «Каких еще неприятностей мне теперь ждать?..»
Кэл изучающе смотрел в камеру, пытаясь понять, кто сейчас за ним наблюдает. Еще один охранник? Ангел пустых обещаний и боли? Это не имело значения. Он снова развернулся к двери и стоявшим за ней охранникам. Без тени страха и значительно дольше, чем в первый раз, он смотрел на них.
По стеклу пробежала какая-то тень. Охранник вошел в палату? Нет, они стоят неподвижно за дверью. Он повернулся и широко раскрыл глаза от удивления.
Неизвестный в низко надвинутом капюшоне поднял голову, и Кэл увидел лицо – очень знакомое и страшно чужое, – свое собственное лицо.
Голубые глаза незнакомца прищурились, и он шагнул к Кэлу, резким движением обнажая клинки.
Лезвие коснулось горла Кэла, затем Агилар отдернул клинок, оставив глубокий, обжигающий болью разрез. Захлебываясь кровью, Кэл схватился за перерезанное…
«Не поврежденное?»
…горло.
Никакой раны, ни капли крови. Просто игра воображения.
Дрожа, он опустил руку, пот струился между лопаток.
Раздалось тихое «би-ип», и дверь открылась. В первое мгновение Кэлу показалось, что это продолжение галлюцинации. Его матери нравились фильмы тридцатых-сороковых годов, и сейчас, казалось, один из героев этих фильмов вошел в палату.
На Софии Риккин была белоснежная хлопковая блуза, черные брюки с острейшими стрелками и черные туфли. Почти мужской стиль, но любой признал бы ее бесспорно привлекательной женщиной.
Или ангелом.
– Эти галлюцинации мы называем «эффектом просачивания», – сказала она, закрывая за собой дверь. – Картины насилия, свидетелем которых ты был вчера, отпечатались в твоей памяти, и образы из прошлого накладываются на то, что ты видишь сейчас.
– Только то, чему я был свидетелем вчера? – переспросил Кэл.
София спокойно смотрела на него.
– Это агрессивные воспоминания. Часть из них ты получил вчера. Но не все.
Кэл отвернулся к двери и уперся лбом в стекло. Охранники наблюдали за ним с ничего не выражающими лицами, но он их не замечал. Слова Софии вызвали в нем бурю эмоций. Он еще до конца не разобрался, но это были сильные, неприятные эмоции, и, пожалуй, одну из них можно было определить как стыд.
София подошла и встала рядом, пытаясь поймать его взгляд.
