* * *
Обстановка в кабинете участкового инспектора Урвачева, расположенном в правом крыле сельсоветовского дома, не то чтобы внушительна, но во всяком случае впечатляет. Основу ее определяют два предмета: полированный, под ореховое дерево, двухтумбовый письменный стол с массивным мраморным письменным прибором "Теремок" и тремя телефонными аппаратами (работает из них да и то с грехом пополам - один) и несгораемый, на верхнее и нижнее отделения, железный шкаф. В свое время этот шкаф верой и правдой служил местному лавочнику Парменову, потом в нем хранила нужные и ненужные документы целая плеяда колхозных руководителей, а пять лет назад, по распоряжению нынешнего председателя Владимира Акимовича Павлова, был выставлен в неотапливаемую кладовку.
Три года стоял он там, покрываясь в местах, где облупилась краска, рыжеватым налетом, но вдруг воспрял к жизни. Произошло это после того, как новый участковый инспектор, случайно забредя в кладовку, остановился около железной глыбы и восторженно приподнял брови. Шкаф свезли на ремзавод, отпескоструили, покрыли эмалью цвета беж и водрузили в кабинет нового владельца. Замки шкафа, несмотря на почтенный возраст, были голосистые, причем каждый - на свой лад. Верхний откликался на движения ключа тонко и упоительно, нижний же издавал звук басовитый и внушительный, словно предупреждал о том, что дела, которые он охраняет, отличаются важностью и неприкосновенностью.
Помимо стола и шкафа в кабинете стояли: резная этажерка, тесно заставленная произведениями классиков марксизма-ленинизма и юридической литературой, три стула, тумбочка с графином и стаканом. К столу с внешней его стороны прислонились два полумягких кресла, которые, по мнению Урвачева, придавали кабинету уют и, если садиться в них визави, располагали к непринужденности и откровенности. С внутренней стороны стола находился жесткий стул с прямой спинкой, который свидетельствовал о демократизме и непритязательности хозяина кабинета.
В те часы, до которых дошел наш рассказ, в кабинете находились двое: сам Урвачев и сторож магазина Ермолай Ксенофонтович Бобров. Оба сидели по разные стороны стола и молчали. Урвачев только что снял допрос и сейчас, машинально поглаживая пальцем торец столешницы, думал о том, что после ограбления магазина прошло уже более полутора суток, а он как был в неведении, так и остался. Допросы бабки Сосипатровой и Боброва ничего существенного к тому, что было и без того ясно, не добавили, а свидетельство завмага Тиуновой помогло лишь установить перечень похищенного: четыре мужских костюма, три женских платья на общую сумму семьсот двадцать рублей ноль-ноль копеек, одна штука (рулон) шерстяной ткани "трико", двенадцать метров двадцать пять сантиметров по цене тридцать три рубля метр, на общую сумму четыреста четыре рубля двадцать пять копеек, и все наличие мужских и женских часов. Пять штук "Востока" и пять штук "Славы" (триста тридцать рублей). Итого...
