- Не подходит. Пойдем дальше...
Урвачеву шофер был незнаком, а Серега, который все время порывался что-то сказать, едва дождался, когда они отойдут на приличное расстояние. И тут же возбужденно зашептал:
- Послушай, тот самый, которого я в Николаевке встречал. Я его круглые шары ни с чьими не спутаю.
Кум этого, как его...
- Косых?
- Ну. Когда я к ним приехал, он все время рядом крутился. Так ты о том деле, выходит, не забыл? А сейчас чего вспомнил?
- Уж больно знакомые узелки вяжет.
- Неужели - он?
- Он не он, а проверить надо.
- Вот бы мне тогда его на узелке подловить. Знать бы...
- То-то и оно.
И нераскрытое четырехлетней давности дело об ограблении магазина промышленных товаров № 2 райпотребсоюза в селе Клунникове перекочевало с архивной полки на стол следователя Павловского.
* * *
О том, как дело кончилось, пожалуй, лучше всего расскажет письмо Урвачева Ссреге Емельянову, который после отпуска на свою заставу уже не вернулся, а поехал учиться в военную школу с каким-то мудреным названием. Всего письма мы, конечно, воспроизводить не будем, а только те его места, которые нам интересны.
"...Насчет учебы - это ты придумал правильно. Я бы на твоем месте, правда, подался бы в школу милицейскую - все к гражданке ближе, но, с другой стороны,- солдат, всегда солдат! В общем, на мой взгляд, в мирное время у нас поинтересней. Но это - сугубо личное мнение и я его никому не навязываю.
Ты просил написать, чем кончилось то дело. Концом и кончилось. Размотал его Павловский. Все точно: Колемип с приятелями. Его дружки еще по городу. Вместе в речном пароходстве работали. Усатый уже привлекался по 74-й. А третий случайно ввязался. Вместе выпивали и он, дурак, по пьянке жизнь себе испортил. Впрочем, что значит "по пьянке". Наши мужики вдвое против них позволяют и никого на грабеж не тянет. Жена его выручать приезжала. Такими справками запаслась, что мы с Павловским сами так и не могли решить, на что этот тип больше тянет: на тюрьму или на медаль. По справкам судить, он столько для государства сделал, что оно у пего в пожизненном долгу. Три года ему дали, теперь пускай сам разбирается, кто кому должен.
Все, в общем-то, просто раскрутилось. Потерял мужик бдительноегь. Думал: воды много утекло, теперь можно и торгануть. Точно говорю: три с половиной года Колсмин выжидал. Потом вначале "Славу" и "Восток"
продал. Кончил парой мужских костюмов. На этих вещдоках мы его и поймали. И ведь продал не кому-то на сторону, а родне. Не ведаю, какие там у них счеты, только шуряк его, узнав, что милиция ходит, расспрашивает, сам костюм притащил. И про часы сказал, кому их его родственничек сбагрил. А Колемпн - ни в какую. Не было, мол, у меня ни часов, ни костюмов, это Ленька по злобе наговаривает. У меня хозяйство сдавна справное, а у него только к зажиточности, что семеро по лавкам. К тому же и тот, которому он второй костюм продал, вдруг вилять стал. Мать, дескать, покупала, а у кого - не знаю в точности. Говорила, вроде, у Колемина, а может, и не у него. С матери же чего взять, если она три месяца как преставилась.
