- Это ты, Степаныч? - миролюбиво сказал Матвей. - Правильно сюда подрулил. Ягоды полно. На втором взвозе обобрали, а здесь еще не тронуто.
- Прятать мотор надо, - в сердцах рыкнул еще не пришедший в себя участковый. - Останешься без личной техники.
- У меня секретка.
- Мало что. Народ умный пошел. Все электрики.
- Милиция найдет, - подмигнул Матвей, полагая, что участковому за его заботу надо польстить. - И в песне так поют: "Стоим на страже..."
- Веселый ты чего-то, - подозрительно сказал Урвачев. - Случаем не причастился?
- Можно бы, да нельзя. За рулем не пью. А вечером - отчего, - вдруг по-своему истолковал неприветливость участкового. - Заходи, Степаныч, вечером. Тоже, небось, с устатку-то...
- Еще чего.
Нажал Урвачев на стартер и двинулся своей дорогой. А Кожемякин посмотрел ему вслед и сказал жене назидательно:
- Вот что значит у человека служба сурьезная, с людями и то выпить нельзя.
А вечером, на скамеечке возле ворот урвачевского дома сидели хозяин и Серега Емельянов. Урвачев посасывал травинку и задумчиво смотрел на дальний лес.
В маревных сумерках чуть всплескивали белесые отсветы дальней грозы, и по налитому тревожной духотой воздуху чувствовалось, что вскоре над Клушшковым соберется дождь.
Июньский дождь всегда желанен крестьянину, ибо он - один из трех дождей, которые с полным правом сельские жители называют кормильцами. Прольется вовремя июньский дождь, будто сполоснет крестьяское сердце надеждой и радостью. А так как Урвачев был милиционером сельским, а не городским, то и отношение его к дождю было чисто сельское. Поэтому он слушал Серегу с простительной невнимательностью, думая больше о том, что завтра, пожалуй, не понадобится таекать из колодца воду на грядки, а жена наберет в бочку мягкой дождевой воды. И в этой мягкой воде славно покупает Миньку и Аленку. И поля омоются славно, а если зарядит дождичек на сутки, то и о хорошем урожае подумать можно.
Серега, обиженный его невниманием, умолк на полуслове. Урвачев, словно бы приходя в себя, тряхнул головой и произнес верные слова, которые не раз выручали в подобных положениях:
- Ну и что, какие твои выводы?
- Позавчера.
- Что - позавчера?
- А что - выводы?
Оба рассмеялись, а Урвачев сказал:
- Знаешь что, Серега, ты как хочешь про меня думай, но я решил просить, чтоб Павловского прислали.
У нас с тобой амбиция, а людям дело нужно.
- Считаешь, значит, мы не справимся?
- Считаю.
- Не боись, Степаныч, горшки не боги обжигают.
