Журку сковывало то, что девчонки только смотрят на них, старосельских мальчишек, но явно держатся не с ними; все выглядит как демонстрация против них. Даже Лили — и та вышла из игры. Девчонки расселись на площадке у мастерской и знай себе посмеиваются. Эстер зажмурилась, подставив лицо солнцу. Юли швырнула Лили на колени какую-то газету с картинками. Девчонки читают, хохочут, газета подпрыгивает у них в руках, как раненая птица. У Журки нет сил на это смотреть. Кровь стынет в жилах. Откуда что взялось? Когда они придумали бойкотировать войну? Давно вынашивали план? Или тут спонтанное предательство? Разыгрываемая ими комедия парализует его.
Он колеблется. Его команда на удивление долго терпит это ничегонеделание: в конце концов ведь он — герой, побивший ремесленника. Но все чаще «свои» обступают его кружком: ну, так как быть? Командуй построение. Через несколько минут Сило кричит, требуя приказа: надо же что-то делать! Не упомнить таких примеров, когда Новосельские владели этой частью двора! Журка ответил: они уже заняты делом — выжидают. Стоит посмотреть, как противник нападает, и тогда удар старосельских окажется внезапным контрударом, застанет Новосельских врасплох.
Так не следовало говорить. Сказав, он и сам почувствовал, что мелет несусветную чушь. Напряжение вокруг него сгустилось: Журкин свежеприобретенный авторитет вмиг рассеялся. Назревал бунт.
Новосельские нападут из-за будочки школьной уборной. Они никогда еще не решались на подобный риск. Дворовая будочка стояла в углу, обнесенная проволокой, и туда с легкостью можно было оттеснить противника. Будь дело раньше, Журка непременно и оттеснил, загнал бы туда новосельских, с трудом справлявшихся с оградой, которую надлежало перелезть. Более того, достаточно было бы выстрелить из духовых трубочек несколькими взрывающимися ягодами. Р-раз — и в лоб! Это самое унизительное поражение. Если девчонки должным образом обеспечат прикрытие, то Ника, грозная преподавательница русского, не заметит стычки, не остановит ее, и не надо будет вечером повторять всё снова. Получит противник, который, стоя на изгороди, силится удержать равновесие, ядовито-щиплющий заряд промеж глаз и мигом утратит охоту к завоеванию новых территорий.
Но сейчас прикрытие блистательно отсутствует. И Журка не предпринимает ничего. По-прежнему ровным счетом ни-че-го. Из-за девчонок. Из-за Лили. Расселась, как взрослая. Вздернула на животе майку. Загорает. Хороша — слов нет. Ничего не делает. Сидит и скучает. А они тут обходись как хочешь. Внезапно у него мелькнуло подозрение: с каких это пор Балаж стал держаться так самоуверенно? Почему дерзнул организовать нападение из-за будочки? Почем знает, что на сей раз он не проиграет? Неужто настолько изучил Лили?
