.
Государственная монополия на продажу алкоголя 1896 года ударила по основному способу заработка евреев, в итоге эмиграция стала массовой, чего, собственно, и добивалось правительство. Только 7 % евреев, эмигрировавших из России в США, вернулись на родину, тогда как среди остальных эмигрантов эта группа составляет 42 %.
Основатель сионистского движения Теодор Герцль пытался сблизиться с главами многих государств, однако результаты по большей части оставляли желать лучшего. Продуктивнее всего оказались переговоры и последующая переписка с российским министром внутренних дел Вячеславом фон Плеве[81]. Поводом для встречи послужил еврейский погром 1903 года в Кишиневе. В погроме обвинялись российское правительство и известный своей жесткостью фон Плеве. Впервые в истории России угрожала экономическая изоляция. В связи с погромами еврейские банкиры призывали к бойкоту российских займов. На этом фоне Герцль встретился в Петербурге помимо министра внутренних дел с министром финансов Сергеем Витте (лютеранином, женатым на еврейке)[82].
В письме к фон Плеве Герцль подчеркивал, что еврейская молодежь радикализируется и единственным выходом из создавшегося положения может быть массовая эмиграция. Центральным местом сионизма Герцля была идея о том, что еврейство – не социальный вопрос и не вопрос религии; это национальный вопрос. И поэтому решением должно было стать переселение (“алия”[83]) евреев в “страну Израиля”, то есть в Палестину. Таким методом, который пришелся по вкусу далеко не всем российским евреям, занимавшим руководящие должности, Герцль преследовал те же цели, что и царская власть, жаждущая избавиться от евреев. И те и другие хотели стимулировать отъезд евреев из страны. Фон Плеве согласился с тем, что постепенная ассимиляция не удалась. В письме Герцлю фон Плеве признает, что если целью сионизма является создание независимого государства в Палестине и стимуляция переселения евреев из России, российское правительство отнесется к этой идее положительно, и сионистское движение может рассчитывать на его моральную и материальную поддержку.
Со свойственной ему прямотой Витте сообщил Герцлю то же, что говорил уже Александру Третьему: если мы не хотим утопить 7 миллионов евреев в Черном море, мы должны дать им возможность жить. Витте упирал на то, что, хотя евреев всего 7 миллионов против 136-миллионного населения России, половина участников прореволюционных объединений – евреи
