Мужчина уже чувствовал, как острые когти царапают сквозь порванный свитер кожу и от страха, граничившего с паникой, резко извернулся, одним плавным движением расстегнул молнию на куртке и точно уж выскользнул из неё. Взял в руки баллон и ударил замершую на месте тварь с застрявшими в куртке когтями прямо в морду, на этот раз крепко припечатывая её к земле.
— Получай сука, — кричал он и наносил удар за ударом, совсем обезумев от ярости.
— Что, подавилась сука?! — Лицо подростка превратилась в кроваво-чёрную кашу.
— Максим Бронеславович, Максим Бронеславович, — детский хриплый голос шёл издалека.
Он вздрогнул и оглянулся, намертво сжимая в руках баллон. За спиной мужчины стояли очумевшие Генка и Пашка, бледные с вытаращенными глазами. Воробьёв ещё где-то вымазался как чёрт в какой-то чёрной слизи. Пашка держал в руках небольшой топорик, лезвие которого было в той же чёрной слизи, что и его лицо и одежда.
Электрик шумно выдохнул, успокоился и осмотрелся. Голова подростка лежащего на земле была расплющена, но руки ещё сжимались и разжимались, точно жили своей, отдельной от мозга жизнью.
Осознав, что натворил, электрик вздрогнул, всё тело разом заколотило точно в приступе лихорадки. «Что же это я сделал? Так вот просто и убил его», пробивалась в сознание мысль, от которой он временно решительно отмахнулся.
Максим Бронеславович перевёл взгляд на мальцов. Пашка тяжело дышал. Генка выглядел позеленевшим, почти как огурец. Малец, совсем как огурец. Бронеславович хихикнул, вглядываясь в их лица.
Они ждали его действий. Сейчас мужчина был нужен им. Эта мысль и вывела разум электрика из чёрной дыры, сумасшествия, грозящей неминуемо поглотить его сознание.
Мужчина, опустил баллон и направился к мальцам.
К их удаче, дверь корпуса завхоза запиралась на ключ и на щеколду.
Внутри помещения было темно и холодно. Пахло пылью. И чем-то едким, но, похоже, никого живого во владениях завхоза не было.
Электрик нашёл стоящую у стены буржуйку, которую можно было затопить. В ящике стола стояло две бутылки водки, сухари и зачерствевшие пряники. «Ничего с голоду не помрём». Эта мысль принесла неожиданное облегчение и вызвала на его заметно осунувшемся лице улыбку.
Обшарив все закутки, они нашли останки. Хотя то, что лежало на полу — и останками назвать было трудно. Ржаво бурая пыль, осколок черепа всё лежало под грудой вещей. Штаны, резиновые сапоги, да куртка старого фасона с большими пуговицами и поясом, помогли определить владельца.
