— В тюрьме Маунтджой как раз подходящие условия.
Ларс склонил голову, глядя на Фингала из-под густых бровей. — Бросай острить, Фингал. Я же пытаюсь помочь тебе.
— Извини.
— Скажи, ты хотел бы отправиться в море?
— В море?..
Из задумчивости О’Рейли вывело похлопывание по плечу. Опомнившись, доктор обнаружил, что мешает открыть задние дверцы «скорой».
— Простите, док, вы не могли бы отойти?
— Виноват. — О’Рейли посторонился и мысленно вновь вернулся в 1927 год.
Совет Ларса и двадцать фунтов из суммы, прибереженной мамой на черный день, открыли юному Фингалу О'Рейли двери в новый мир. Три года он бороздил моря на судах торгового флота.
В 1930 году он завербовался в резерв Королевских военно-морских сил и провел в море еще год, но на этот раз на борту британского линкора «Тигр». За время службы Фингал сумел не только подзаработать, но и обзавестись близким другом — мичманом Томом Лаверти. Сын Тома Лаверти, молодой Барри, теперь работал у О'Рейли ассистентом.
В случае войны резервистов мобилизовывали в первую очередь, но О'Рейли такое развитие событий казалось маловероятным. В 1930 году великие державы не проявляли особой воинственности. Лидер итальянской фашистской партии Муссолини казался миролюбивым малым, движимым единственным желанием: чтобы поезда в стране ходили по расписанию. Адольфу Гитлеру не светило даже попасть в немецкий рейхстаг, поскольку он был австрийским подданным.
А Фингалу О'Рейли предстояло немало важных дел. В море он возмужал и утвердился в решимости стать врачом. Едва сумев накопить достаточную сумму, в 1931 году он, по флотскому выражению тех времен, встал на якорь в дублинском Тринити-колледже. Возможно, в отличие от однокашников, ему недоставало светского лоска, приобрести который в море было негде, но тем не менее он сумел учтиво поблагодарить санитаров, которые уже передали Донала больничному персоналу.
К Фингалу подошла Китти.
— Никаких ухудшений, — сообщила она. — Пульс и давление в норме.
Фингал взял ее за руку и последовал за санитарами, увозившими каталку с Доналом в приемный покой. Запахи здесь ничуть не изменились за тридцать с лишним лет, с тех пор как Фингал впервые учуял их в дублинской учебной больнице сэра Патрика Дана.
Донала завезли в ближайший свободный бокс приемного покоя, где медсестра до прихода врача записала пульс пациента, его давление, частоту дыхания и уровень сознания.
О'Рейли остановился у стойки регистратуры.
— Я доктор О'Рейли. Это я привез мужчину с сотрясением.
