— Викторианская? Можно подумать, ты уже старушка, мама.
— Как тебе известно, мне исполнилось четыре в 1887, в год золотого юбилея королевы Виктории. Взгляды, свойственные ее эпохе, никуда не делись к тому времени, как я подросла… — помолчав, она продолжала: — Когда-то и я была девчонкой, Фингал. Мне повезло. Твой дед придерживался прогрессивных взглядов. И считал, что девушкам следует давать образование — в известных пределах, разумеется. В четырнадцать лет меня отослали в Белфаст, в колледж Виктории, где разрешили закончить шесть классов. — Она отвернулась и устремила взгляд в окно. — Во время учебы в колледже я поддерживала леди Констанс Литтон и миссис Эммелин Панкхерст.
— Ты была суфражисткой? Боже правый.
— Хуже, — улыбнулась мама. — Из-за меня твоего дедушку Никсона чуть не хватил удар.
Фингал выпрямился, забыв про свой кофе.
— Как это?
— Закончив школу, я сообщила ему, что в 1899 году медицинский факультет колледжа Королевы в Белфасте начинает прием студенток.
Фингал привстал.
— Так ты хотела стать врачом, мама?
Он не верил своим ушам, настолько невероятно это звучало.
— Шокирующее откровение, да? Я знаю. — На этот раз ее улыбка была грустной. — Вот и дедушка так считал.
— Да нет, я не об этом. У нас на курсе три девушки, ну и что в этом странного? Просто я удивился, услышав о медицине от тебя.
— Так или иначе, — продолжала мать, — дедушка и слышать об этом не захотел. Справедливости ради следует заметить, что он не мешал мне изучать английскую литературу. Так я и познакомилась с твоим отцом — дедушкино решение принесло пользу.
Фингал уставился на мать.
— И с тех пор ты жалеешь о том, что так и не поступила на медицинский?
Она покачала головой.
— Я же сказала: сожаление — бесполезное чувство.
Фингал помнил эти слова, но уловил, как дрогнул ее голос.
— Поэтому ты и помогла мне бросить вызов отцу?
— Помнишь, мы когда-то читали вместе Йейтса?
Он кивнул.
— «Свои мечты я расстелил, не растопчи мои мечты». — Голос матери вновь зазвучал непривычно резко. — Никому не позволено топтать чужие мечты. Никому.
Глаза Фингала защипали подступившие слезы.
— Спасибо, мама, — очень тихо выговорил он.
Вслед за матерью он перешел в столовую, отодвинул стул и сел к столу, на котором Бриджит уже расставила приборы. Мама подала ему чашку кофе и села напротив. Услышав скрип открывшейся двери, Фингал обернулся и увидел в дверях отца. Под его неподвижным взглядом Фингал быстро поднялся.
— Коннан! — воскликнула мать. — Я не ждала тебя так скоро.
