Я боюсь перегрузить мое повествование всеми подробностями этого дела, поэтому оставляю окончание до более подходящего места и продолжаю свой рассказ о жизни царя. Вместо союза и дружбы с королями Дании и Швеции, которых он добивался, последовала война; они оба вместе с польским королем нанесли ему поражение; последний захватил Нарву и осадил Псков — два главнейших города на торговых путях этой части страны[165]. Датчане и шведы также вторглись в его владения; все трое были соперниками, оспаривая обладание некоторыми территориями северного побережья: Вардэгуз (Wardhowse), Кола (Colla), Соловецкий (Sollavetsca), Варзуга (Varsagae) и др. Помимо этого, они лишили его торговли и пошлин, объявили о своем намерении не пропускать английских купцов и отрицать их право на рыбную ловлю в этой части побережья и их торговлю с Россией у бухты св. Николая и в Холмогорах (Colmogor)[166].
Царь Иван Васильевич собрал со всего государства самых красивых дочерей его бояр и дворян, девушек, и выбрал из них жену для своего старшего сына, царевича (Charwich) Ивана. Ее звали Настасьей (Natacia), она была дочерью Ивана Шереметева (Sheremiten), воеводы (a viovode) знатного рода[167]. Широкие празднества сопровождали эту свадьбу, хотя они и стоят рассказа, но не относятся к существу нашего изложения.
Царь жил в постоянном страхе и боязни заговоров и покушений на свою жизнь, которые раскрывал каждый день, поэтому он проводил большую часть времени в допросах, пытках и казнях, приговаривая к смерти знатных военачальников и чиновников, которые были признаны участниками заговоров. Князь Иван Куракин (Knez Ivan Curaken) был найден пьяным, как рассказывали, будучи воеводой (viavode) в Вендене, далеком городе в Ливонии, когда король Стефан осадил его; [за это] он был раздет донага, брошен в телегу и засечен досмерти на торговой площади шестью проволочными кнутами, которые изрезали его спину, живот и конечности[168]. Другой, насколько я помню, по имени Иван Обросимов (Obrossimove), старший конюх (a master of his hors), был подвешен на виселице голым за пятки, четыре палача (pallacnicks) резали его тело от головы до ног[169]; один из них, устав от этой долгой резни, ткнул нож чуть дальше, чтобы скорее отправить его на тот свет, но сам он за это был тотчас же взят в другое место казней, где ему отрезали руку, а так как ее не залечили как следует, он умер на другой день. Многие другие были убиты ударами в голову и сброшены в пруды и озера около Слободы (Slobida), их трупы стали добычей огромных, переросших себя щук, карпов и других рыб, покрытых таким жиром, что ничего, кроме жира, на них нельзя было разглядеть. Это место было похоже на долину Геенны или Тофета, где язычники-египтяне приносили в жертву своих детей мерзким дьяволам. Князь Борис Тулупов (Knez Borris Telupa), большой фаворит в те времена, будучи уличен в заговоре против царя и в сношениях с опальной знатью, был посажен на кол, заостренный так, что, пройдя через все тело, он вышел у горла; мучаясь от ужасной боли и оставаясь живым 15 часов, князь разговаривал со своей матерью, княгиней, которую привели посмотреть на это ужасное зрелище
