Ведь грамота не только содержит решение выставившего ее лица, но и доносит то, что привело к этому решению, и поэтому положение дел должно быть представлено так, как о том докладывал проситель. И это не просто мнение постфактум — все это было хорошо известно всякому, кому требовалась грамота. Лицу, от которого ожидали получить грамоту, не следовало сообщать заведомую ложь, но лишь такую, которая не поддавалась разоблачению. Впрочем, не исключено, что издавший искомую грамоту старался исказить положение дел, которое могло запечатлеться в ней, так чтобы оно не подлежало проверке. Во всяком случае, очевидно, именно на то и рассчитывал Немецкий орден, составляя первые грамоты.
Примером тому — грамота короля Венгерского Эндре II от 211 года (см. с. 58–59). В этом документе решению короля предшествует краткий экскурс в историю Немецкого ордена. В грамоте говорится о рыцарях-крестоносцах (cruciferi) из немецкого госпиталя Девы Марии, который прежде находился в Иерусалиме, а ныне — в Акре. Таким образом, грамота подтверждает, что основанный в 1189/1190 году в Акре немецкий госпиталь, превращенный в 1198/1199 году в Немецкий орден, идентичен старому немецкому госпиталю Девы Марии в Иерусалиме, основанному в 1187 году. Кстати, в грамоте говорится о том, что возникший в 1189/1190 году в Акре новый госпиталь был продолжением старого и что Немецкий орден или его непосредственный предшественник основан не в конце XII века, а раньше — около 1143 года.
Одни современные историки признают сведения, содержащиеся в этой грамоте, достоверными, другие — нет и, пытаясь выяснить, каким образом этот рассказ попал в грамоту короля Венгерского, приходят к выводу: кто-то из рыцарей Немецкого ордена поведал ему эту историю, поскольку орден был заинтересован в том, чтобы его считали идентичным былому немецкому госпиталю в Иерусалиме.
Причину такой заинтересованности нетрудно понять, ибо немецкий госпиталь, разумеется, не исчез вместе с падением Иерусалима в 1187 году. Кое-кто из братьев пережил катастрофу, и владения братства за стенами святого города, и прежде всего в Германии, выстояли. Немецкому ордену хотелось чувствовать себя в этих владениях полноправным хозяином, и это ему удалось. Впрочем, самостоятельность давалась нелегко, ибо старый госпиталь (см. с. 25) подчинялся Ордену иоаннитов. Если бы Немецкий орден утверждал, что он — лишь продолжение старого госпиталя, то иоанниты, и так с подозрением относившиеся к новому сопернику, сразу же приняли бы его в штыки. Будь новый госпиталь просто продолжением старого, это пошло бы им на руку. Поэтому если Немецкий орден рассчитывал получить владения старого госпиталя, то должен был действовать осмотрительно. Исходя из этого, становится ясно, почему король Венгерский в вышеприведенной и в некоторых других грамотах отождествлял Немецкий орден со старым госпиталем: с одной стороны, иоанниты ни о чем не догадывались (согласно грамоте короля Иерусалимского дело обстояло иначе), с другой — Немецкий орден обретал некое документальное оправдание своим притязаниям на случай, если в будущем возникнут правовые затруднения при передаче владений старого иерусалимского госпиталя.
