Вначале Сергей и Василий шутили над своим бедственным положением. После долгого сидения идти было легко и даже приятно. Дороги не выбирали, двигались прямиком. Встречался сугроб, они проходили сквозь него, увязая по колено в снегу. Иногда им попадались полузанссенные следы их машины, и они буйно радовались - значит, идут правильно. Они даже шли на спорбудут за таким-то по счету сугробом следы или нет. Потом как-то само собой получилось, что Василий шел позади, ступая след в след, а Сергей начал старательно обходить высокие переметы.
Двигаться становилось трудней. А вместе с усталостью пришел и холод. Только теперь Сергей понял, что мороз подходит к тридцати градусам. Крупичатын снег при каждом шаге горками нарастал на носках валенок и осыпался с сухим шелестом, как сахарный песок с ложки... Опять захотелось есть. Сергей оглянулся и встретился с глазами Василия. Смотрели они безразлично.
- Замерзнем мы.
- Быстро же ты скис. А ночью, помнишь, геройствовал.
Не зная, как расшевелить Василия, Сергей решил играть на его гордости. Но Василий только устало поморщился:
- Говорил я - не надо идти.
- Дурак ты, вот что я тебе скажу...
И они вновь зашагали к дороге. Шли они правильно - им по-прежнему попадались следы покрышек их машины. Но где она, дорога, сколько до нее? Эта неопределенность и была их врагом. Не холод, не снег, а неопределенность.
Сергею вдруг стало страшно. Некоторое время он ни о чем не мог думать. Тогда он начал считать до ста. Но в продолжении счета Сергей несколько раз поймал себя на том, что выговаривает числа механически, и перестал считать.
5
Снег слепил глаза. Сергей прищурился. Даль заискрилась, заметалась, но смотреть стало легче. Поднес к глазам часы. Половина третьего. Пять часов они идут.
Всего пять. Как трудно, оказывается, идти. Может быть, на самом деле лучше было остаться в машине? Но как же их могли найти - кто знает, в каком месте они сбились с дороги? Хорошо бы сейчас отдохнуть. Только присесть. Подчиняясь этому навязчивому желанию, Сергей опустился на снег. Но тут же заскрипел зубами и заставил себя встать. А Василий, где Василий?
Сергей снял варежку, оттаял пальцами ресницы и оглянулся. Яркая белизна резанула по глазам и заставила снова прищуриться. Сергей упрямо мотнул головой и опять, но уже постепенно, открыл глаза. Вначале степь брызнула нестерпимо яркой радугой, потом все засияло сухой голубизной бенгальского огня.
Василия Сергей увидел не сразу и вздрогнул - для того, чтобы замерзнуть в степи в тридцатиградусный мороз, нужно совсем немного. Но вдруг Василий показался - голова, плечи, грудь - словно он вырастал из снега. Сергей вспомнил: ложбина. Но почему Василий идет так медленно? Сейчас он даже не идет.
