Ножевидные пластинки вставлялись в костяную оправу без какой-либо дополнительной обработки. Сколотые с нуклеуса, они немедленно употреблялись в дело — края их были идеально острыми, как хорошо отточенное металлическое лезвие. Мастеру по изготовлению орудий оставалось только подобрать серию пластинок, которые по толщине не превосходили ширину паза и хорошо совмещались друг с другом. Затем пластины в определенном порядке загонялись в пропиленную в кости канавку и для прочности скреплялись древесной смолой или клеем.
Однако первобытный охотник вскоре понял основной недостаток подобных лезвий — их края оказывались хотя и острыми, но чрезвычайно хрупкими. Достаточно было попасть под лезвие кости пли жестким сухожилиям, как лезвие ломалось и становилось тупым. Поэтому-то, очевидно, вместо простых ножевидных пластин-вкладышей появляются пластины, специально обработанные по краю ретушью. С первого взгляда могло показаться, что мастер безнадежно губил орудие — пластинка не заострялась, а, напротив, затуплялась: ее наиболее острая часть обламывалась крутыми фасетками ретуши, и именно этот, а не противоположный край выступал из паза костяной оправы кинжалов и копий! Лезвие инструментов становилось более тупым, но зато оно не обламывалось и надежно служило.
Ножевидными пластинками не исчерпывался набор миниатюрных орудий охотников на мамонтов с Афонтовой горы. Сами по себе они являлись сырьем и заготовками для большого и разнообразного набора инструментов. Из этих пластинок изготовляли не только вкладыши, но также мелкие скребки, проколки, резцы, ножи, пилки. Из небольших по размерам сколов и отщепов делали круглые и вытянуто-овальные скребочки, применявшиеся для обработки шкур (с помощью их снималась мездра), дерева и кости.
Отличия между сериями грубых и примитивных орудий из галек, остроконечниками и скреблами, а также дисковидными нуклеусами, с одной стороны, и мелкими инструментами из ножевидных пластин и небольших отщепов, с другой, были настолько разительны и отчетливы, что производили странное впечатление. По выработанным и установившимся к девяностым годам XIX века представлениям эти два комплекса нельзя было совместить. Если первый из них уверенно датировался ранней порой древнекаменного века, то есть ашельско-мустьерским временем, то второй — поздней норой древнекаменного века, пли верхним палеолитом. Некоторые из вещей по тонкости их обработки и совершенству не выходили даже из рамок набора орудий, характерных для новокаменного века!
