Все эти тактические приёмы боя принадлежали творческому таланту Ф. Ф. Ушакова. Они основывались на прекрасном знании слабых сторон противника, на великолепной подготовке и слаженности действий личного состава русского флота. Такая тактическая новизна в сочетании с стремительным темпом была неожиданной даже для такого бывалого и опытного практика морских сражений, каким был алжирский адмирал Саид-Али.
Во время починки повреждённых кораблей посланные на разведку крейсеры и сопровождении фрегата «Св. Марк» у румелийских берегов разбили, потопили и сожгли много неприятельских судов. Четыре судна были взяты в плен. «Словом, при всех оных берегах таковым поражением жителям во всех местах нанесён величайший страх и ужас, уповаю тож чувствуемо и в Константинополе», — доносил Ушаков в Черноморское адмиралтейское правление[210].
От пленных Ушаков узнал, что будто бы в Варне укрылась от преследования алжирская эскадра «в немалом числе судов». Он немедленно снялся с якоря и отправился с флотом к Варне, чтобы истребить эту эскадру, а затем идти «к стороне Константинополя искать флот и судов неприятельских»[211].
Ушаков твёрдо решил уничтожить турецкий флот, где бы он ни находился, и серьёзно намеревался ворваться в Босфор.
Кто знает, как бы прошла эта весьма опасная операция, но в Константинополе ждали появления флота неукротимого «Ушак-паши» с неописуемым ужасом.
Турецкий флот, потерпев страшное поражение, несмотря на двойное превосходство в количестве судов и огневой мощи, бежал к своим берегам. Некоторые его корабли были до того избиты, что при наступившем крепком ветре пошли ко дну. Другие еле-еле дотянули до берега Анатолии и Румелии. Капудан-паша Гуссейн, боясь ответственности за поражение, долго не давал о себе знать.
Только Саид-Али со своей алжирской эскадрой с трудом достиг Босфорского пролива и ночью подошёл к Константинополю. На алжирском флагмане «Капудание» имелось свыше четырехсот пятидесяти человек убитых и раненых. Корабль был так повреждён в подводной части, что начал тонуть, сигнализируя о бедствии пушечной стрельбой.
Оглушительный грохот выстрелов под самым сералем ночью поднял весь город. Жалкий вид разбитых, с оборванными парусами и такелажем алжирских судов, множество убитых и изувеченных в командах, неизвестность, что стало с капудан-пашой и остальным его флотом, — все эго произвело удручающе тяжелое впечатление на население столицы, султана и его диван. И если до сих пор были колебания в подписании условий мира, то после победы русского флота при Калиакрии султан погнал гонцов к визирю с предписанием немедленно заключить мир.
