Увы, все теперь изменилось. Он наводит на меня страх. Приводит в оцепенение. Подавляет своим неистовством, а не своей мудростью. Я задыхаюсь под Его гнетом.
Теперь мне до ужаса ясно, что Он процветал и царил всегда, всегда! И при этом действовал не тайком, а в открытую: в городах, под крышей церквей, храмов, синагог или мечетей; в именах, в поступках, во фразах, в убеждениях, в доктринах. Он управлял всем и вся, безразличный к моему ослеплению или глухоте. Он был уверен в себе.
Это открытие буквально раздавило меня, вышвырнуло из моего привычного мира и повергло в ужас. Теперь я сожалею о Боге моего атеизма, о том Боге, в которого я не верил, – добром Боженьке, щедром, ласковом, воплощении всего лучшего в человеке. Этот, теперешний Бог, с которым меня столкнули жуткие факты реальной действительности, несправедлив, пристрастен, агрессивен. Что́ я приобрел, познакомившись с Ним? Ничего. Ровно ничего – если не считать тоски, беспомощности, испуга, унижения, разве что они-то и знаменуют собой прогресс.
Нет, не ожидал я встретить такого Бога.
В идеальном мире Бог должен был выглядеть благосклонным; в нашем – Он оказался страшным. В идеальном мире я бы Его почитал, в нашем – я Его боюсь.
Удастся ли держать Его на расстоянии? Держаться от Него на расстоянии? Но кто это решает? Разве у меня есть такая власть?
Закрываю ноутбук и прячу его в отвисший карман плаща.
Меня нигде не ждут, моему сквоту далеко до комфортного помещения редакции, но я все-таки ухожу. Пегар не должен застать меня здесь завтра утром.
Выйдя на улицу, я с удивлением констатирую, что жизнь идет своим чередом, как ни в чем не бывало. Трое мальчишек весело переругиваются. Тучная дама наблюдает, как писает ее пудель. Мужчина лет тридцати, в полупальто и шелковом кашне, торопливо идет куда-то, разговаривая на ходу по телефону – наверно, с той, к которой спешит на свидание. Счастливцы! Им невдомек, что Бог подзуживает людей, толкает их на резню.
Ноги сами ведут меня к площади Карла Второго. У обочины шоссе притормаживает и едет рядом со мной патрульная машина; полицейские бдительно оглядывают меня из окна.
Я холодею от страха и молю Бога, чтобы они не остановились и не обыскали меня. К счастью, машина набирает скорость и едет инспектировать дальше – я их не заинтересовал. На сей раз серенькая внешность сыграла мне на руку.
Но эта минутная паника наводит меня на мысль, что ноутбук представляет опасность. Если бы сыщики обнаружили его в моем кармане и включили, меня, конечно, сочли бы сообщником Хосина Бадави. Поэтому, завидев мусорку, я решаю избавиться от него.
