Улучив момент, гридин выхватил из ножен на своем поясе кинжал и наугад, поскольку кровь застелила его глаза липкой пеленой, ткнул им вверх. К своему удивлению Вышата ощутил, как острозаточенное лезвие погрузилось в человеческую плоть, точно в масло. Ярость овладела молодцем, и он надавил еще сильнее на обмотанную пенькой рукоять; раздался хруст костей и сдавленный хрип. Теплые вязкие капли упали на лицо гридню, смешавшись с его собственной кровью. Затем он услышал, как Драгомир рухнул рядом с ним на землю, и звякнула сталь его кольчуги, спрятанной под бараньим тулупом. Набрав в руку горстку рассыпчатого снега, Вышата протер им свои глаза. Драгомир неподвижно лежал лицом вниз; кровь на снегу вокруг его головы походила на густое клюквенное варенье.
— Да что же это такое, Господь Всемогущий, за что? Неужто вам, изуверам, места другого нет, окромя моего жилища, где друг друга на куски порубать? Боже, да за что вы на мою голову свалились? Господи, да этот мертв! — кричала Лебедь, выбежав на двор. Слезы катились из ее глаз, а губы дрожали. В отчаянье она упала на колени и перекрестилась.
— Что же мне делать теперь? Ведь из-за вас, окаянных, нам житья не дадут, заклюют, — продолжала она, рыдая. — Мало того, что без мужа, так еще и вы, сыроядцы. И так уже на меня косятся, шепчутся соседи, что дружинные ко мне повадились. А тут еще и смертоубийство на моем дворе! Да нас камнями забьют. Скажут: ведьма, волшбитка, приворожила ратных и стравила меж собою!
— Прости, Лебедь! Не желал я дурного никому, а тебе и подавно, — сказал Вышата, с трудом поднявшись и кряхтя. — Не хотел я убивать никого, но тут уж либо ты, либо тебя … Понимаешь, знаю я его хорошо. Он хоть и дружиный, а человек худой, злобный. Всем ведомо, как он в походах на пугандов не хуже степняков зверства чинил: девиц молодых бесчестил, а потом груди им отсекал да горло резал. Да и приговаривал: «им можно, а нам нет?». Коли на тебя он глаз свой поганый положил, не дал бы он тебе более прохода. Не лаской, так силою бы заполучил!
— А ты что, лучше? — проговорила она сдавленным голосом. — Ты такой же убойца, изувер, как и он! Тебе-то что от меня надобно? Сам ведь меня преследуешь. Неужто баб других в Сеяжске нет, окромя меня, несчастной? Да и краше и моложе есть, хоть отбавляй!
— Нету краше и милее! — твердо возразил Вышата, выдав свои чувства. — Послушай меня, я тебя и пальцем не трону. Клянусь светлой памятью моей матушки, вот тебе крест! Сейчас, погоди маленько, охолонь! Сейчас ….
