Все это постепенно подводит нас к формированию совершенно нового представления о вселенной. Постепенно ведущей моделью мира, все более и более распространенной, становится модель голограммы. Все уже успели повидать такие трехмерные, полученные с помощью лазера изображения, или хотя бы наслышаны о них. Но сейчас интерес представляет даже не столько особенность такого изображения, дающая ощущение трехмерности, сколько отношения между материалом, на который проецируется изображение (доска или пленка), и фотографируемым объектом.
Возьмем, к примеру, диапозитив «Джоконды». Если вы отрежете верхнюю половину диапозитива и спроецируете лишь его нижнюю часть, то на вашем экране возникнут только руки Моны Лизы. Каждая деталь картины, а в пределе своем даже каждая точка, строго соответствует одному определенному участку диапозитива, и только ему одному. Но с голограммой все по-другому и совсем не так. Если, сфотографировав Венеру Милосскую, вы возьмете фотопластинку в руки и посмотрите против света, вы ничего не увидите. Изучив ее под микроскопом, вы различите лишь более или менее четкие линии, ничего не изображающие. Нужен луч лазера, чтобы образ наконец возник. Но зато, даже если вы разрежете полученную голограмму пополам, каждая половина все равно будет целым образом. Вы можете еще и еще резать голограмму на части, каждая из этих частей все равно даст вам образ целиком. А это значит, что все точки, образующие нашу статую как единое целое, обнаруживаются в любой точке голограммы. То есть все точки голограммы несут в себе одно и то же содержание, и при этом, при лазерной проекции, все эти точки вместе дают нам один единственный образ. Однако на практике, если мы делим голограмму на фрагменты, чем меньше фрагмент голограммы, тем расплывчатее становится полученный образ. Множество таких точек дает тогда качество изображения.
