– Нет, не сейчас. Сейчас так красиво. Мы открываем ставни на ночь, и в окно светят звезды. Можно почувствовать запах любого шторма, надвигающегося издалека. Иногда я лежу и вижу луну, слышу биение его сердца под моим ухом, и… – Мелисанда закрыла глаза и улыбнулась. – Каждый раз на какое-то мгновение это выглядит как единственная жизнь, которую мы когда-либо имели. Это ощущается так, словно жизнь принадлежит нам. Но… – она покачала головой и схватила тряпочку, – будет немного холодно спать с открытыми ставнями зимой.
Джессика рассмеялась и попыталась приглушить зависть, которую испытала к ним. Они так сильно любили друг друга, приняли друг друга, что могли лежать вместе всю ночь и удерживать все хорошее в маленьком мире между собой.
Прикосновение Калеба было приятным, даже со всей болью в нем. Если бы девушка не предала его, он бы, как и прежде, любил ее; Джессика смотрела бы на ночное небо и чувствовала, как весь мир принадлежал им двоим.
У Джесс никогда не будет такого с Калебом. Все, что она могла иметь – это несколько ночей. Она сделала это за деньги, но, возможно, сегодня Джессика смогла бы переспать с Калебом потому, что сама этого хотела.
Глава 8
– Тебя снова не будет вечером, Калеб? – спросила мама, срывающимся от волнения голосом. – Я совсем тебя не вижу.
Он посмотрел на подруг матери: все до одной одарили его улыбкой, обмахиваясь кружевными веерами в эту летнюю жару.
– Дамы, – произнес Калеб и поклонился. – Мама. Прошу прощения. Я еду на ранчо Смитов, чтобы повидать старого друга.
Мать мужчины издала разочарованный вздох, на что старая женщина – миссис Крю, рассмеялась и помахала ему веером.
– Пойдем, Пенелопа. Такой молодой человек как Калеб, не должен проводить вечера в гостиной, слушая сплетни старых куриц. Пусть сходит и развлечется.
Калеб вертел свою шляпу в руках, мечтая поскорее убраться. Он наполовину был смущен, зная, куда собирался, а наполовину сгорал от нетерпения по той же причине.
– Я буду рад видеть всех вас на пикнике у мамы. А теперь, если вы меня простите…
Он никогда не чувствовал себя комфортно, когда находился в гостиной; особенно, если сидел там, взгромоздившись на стул и весь день слушал тиканье часов. Калебу всегда нравилось быть снаружи – загонять скот и обрабатывать землю. И пусть мужчина мечтал вернуться в собственный дом после тяжелого трудового дня, но в его фантазиях всегда присутствовала Джессика. Калеб всегда представлял себе большую веранду, где они могли бы сидеть и наслаждаться последними часами угасающего дня, глядя на небо.
