Наконец, одно из заклинаний достигло цели. Старик оказался скован зелёной сетью и лежал неподвижно, тяжело дыша.
Колдуны подошли к поверженному. Бой не обошёлся им без последствий. Оставшийся напарник старшего с трудом шёл, опираясь на свой посох. Один из немногочисленных, но прицельных ответов старика пришёлся ему в бедро.
- Слабоваты стали легионерские маги, - проговорил старший колдун, улыбаясь, - в прежние времена бои с вами оканчивались три к одному в вашу пользу.
- Два с половиной тоже неплохо, - ответил имперский маг и закрыл глаза.
Старший тут же поменялся в лице и резким движением дёрнул стоящего рядом колдуна, закрываясь им как щитом.
Ослепительная вспышка и грохот. Взрывной волной сражающихся разметало в разные стороны. Через пару минут старший пришёл в себя, и сейчас левой рукой неуклюже бинтовал обрубок правой.
Чёртов маг оказался прав. Он потерял двух спутников и что важнее руку. А без неё он утратил половину своих возможностей. Про охоту на оборота придётся забыть.
Я бежал изо всех сил. Сзади раздавались звуки разгорающегося боя. Там шёл нехилый махач. Судя по тому, что колдуны на полную использовали свой арсенал, старик оказывал упорное сопротивление. А он не так прост, как казался. Кто же ты дедушка Чак?
Неожиданно звуки стихли. Я невольно остановился и обернулся. Что там? Вдруг место боя осветила вспышка, и раздался гул как от взрыва.
"Старик и двое кто за тобой охотился, мертвы" - раздался бесстрастный голос тёмной.
Боль сдавило мне сердце. Я опустился на колено. Этот человек пожертвовал жизнью ради меня. Зачем? Мы же ведь едва знакомы.
"Прости дедушка Чак. И прощай" - постоял на колене ещё немного, отдавая дань уважения погибшему.
Что - то во мне изменилось. Чувствовал в душе какую-то тяжесть.
- Зачем этот старик умер за тебя? - неожиданно раздался голос тёмной, - я не понимаю.
- У людей так принято. Мы жертвуем жизнью ради других.
- Зачем? Зачем жертвовать своей жизнью ради других? Что в них такого особенного, если не жалко самого дорогого?
А действительно, что во мне особого?
В этом мире, так же, как и в моем, все уже стали сами за себя. Но будь это так, старик бы не вмешивался, а я бы уже дохлый, опускался на дно этого бездонного болота.
В душе раненным огромным зверем ворочалась совесть. И нах*й её не пошлёшь. Вернее, послать то можно, но это значит признать, что я крыса. Потому что, когда сам за себя это крыса.
Можно сколько угодно твердить о собственном пути, важности индивидуальности каждого и прочей херни. Но сука, если ты живёшь среди людей, то должен делать что-то для этих людей.
