- Бедный волчок, - говорит мягким, заботливым голосом. - Натерпелся бедняжка.
И гладит меня по голове. В душе, еле чувствуемом огоньком, разгорается тепло.
Следующие дни сливаются в одну кошмарную полосу. Меня будят и отводят в камеру для пыток. Там меня уже ждёт каждый раз новый, но одинаково жестокий палач. Пытают до обеда. В основном бьют. Палкой, железным прутом. Два раза прижигали огнём.
Потом обед. После, тренировки с замковыми бойцами. Ну как тренировки - они бьют, а я пытаюсь уворачиваться. На каждой тренировке тот чувак со шрамом. Просто стоит в сторонке и наблюдает.
Достаётся мне сильно. Вечером меня просто волоком тащат в мою каморку. От постоянных побоев у меня трясутся руки и голова. Как будто после запоя. Чувствую, что тупею. Реально, в голове только одна мысль - быстрее бы вечер. И ещё страх. Страх завладел всем моим сознанием. Сил чтобы сопротивляться больше не осталось. Я на грани.
Во всей этой непрекращающейся чёрной полосе светлым пятном выделяется только появление в моей каморке Сильвии. Вот он, долгожданный скрип открываемой двери. Подходит, садиться рядом. От неё приятно пахнет. В глазах сочувствие.
- Я тебе вкусненького принесла. Как ты любишь.
Кормит меня с руки. Где внутри меня, прежний я морщиться. Приучают к руке. Хозяйской руке.
- Пойми, мы тебе добра желаем. Так устроен мир. Хозяева должны править, слуги подчиняться. Ты должен быть хорошим слугой и слушаться хозяев.
ХОЗЯЕВ...
Я продолжаю есть. Давлюсь, жадно глотая куски торта. Как хорошо, что здесь есть кто-то, кто обо мне заботиться. В голову закрадывается мысль, что может я был не прав? В этом мире так всё устроено. Надо подстраиваться под систему, а не пытаться её переделать.
Мой мозг усиленно ищет пути обхода остатков гордости. В прежнем мире же люди приняли понятие "господин, хозяин". Морщились, ругали новую власть, но приняли. То, что было под запретом, почти что ругательством, что предки выкорчевали с таким трудом, такой кровью.
И сейчас с языка вполне спокойно слетало: "господин Петров, ваша машина подана", или "хозяин заколебал, уже четвёртый месяц зарплату задерживает".
И я в принципе был наёмным работником у хозяина моей фирмы. Да, этот термин, пожалуй, подходит. Я наёмный работник у графа Редина. Работаю за пищу и крышу над головой.
Чувствую раздвоенность в душе. Тот, прежний я орёт, пытается достучаться до меня. Но я больше не могу. Не могу терпеть боль. Пусть он замолчит.
Уходи!
В голове мимолётом возникает лицо незнакомой черноволосой девочки. Она улыбается, смотря на меня. Почему-то мне это неприятно.
