– По-моему, это самое разумное.
Толстяк усмехнулся и сказал:
– Ты поколотил трех штурмовиков, за что снискал вечную любовь этой гвардии и сученышей.
– Это еще кто?
– Гитлерюгенд, малолетние подхалимы штурмовиков.
Веббер глянул на красные костяшки пальцев Пола и спросил:
– Герр Безымянный, бокс любишь? Ты на спортсмена похож. Билет на Олимпиаду не желаешь? Их уже раскупили, но я могу достать. Хорошие места, дневные бои.
– Спасибо, не надо.
– Или могу провести на олимпийскую вечеринку. На одной из них будет Макс Шмелинг.
– Шмелинг? – поднял брови Пол.
Он восхищался самым успешным из немецких чемпионов-тяжеловесов и лишь месяц назад с трибун «Янки-стэдиума» наблюдал за боем Шмелинга и Джо Луиса. Всем на удивление, в двенадцатом раунде Шмелинг нокаутировал Коричневого Бомбардировщика. Тот вечер стоил Полу шестьсот восемь долларов: восемь за билет, шестьсот за проигранную ставку.
– Шмелинг придет с красавицей-женой, – продолжал Веббер. – Зовут ее Анни Ондра, она актриса. Вечер получится незабываемый! Стоит это недешево, но я могу устроить. Конечно, понадобится смокинг. Его я тоже найду. За символическую плату.
– Я пас.
– Ох! – вырвалось у Веббера, словно Пол совершил величайшую ошибку в жизни.
К столику подошла официантка, приблизилась к Полу вплотную и улыбнулась.
– Меня зовут Лизель, а тебя?
– Герман, – соврал Пол.
– Что закажешь?
– Принеси нам обоим пиво. Мне пшоррский эль.
– Ах! – воскликнул Веббер, презрительно усмехнувшись выбору Пола. – Мне берлинский лагер. Низового брожения. Большую порцию.
На него Лизель посмотрела холодно, словно он недавно сбегал от нее, не заплатив по счету, потом заглянула Шуману в глаза, игриво улыбнулась и поплыла к другому столику.
– Что, Не-Герман, поклонницу завел? Хорошенькая, ага.
– Очень.
– Если хочешь, могу… – подмигнув, начал Веббер, но Пол перебил его:
– Не надо.
Веббер поднял брови и сосредоточил внимание на сцене, где извивалась полуголая женщина. Грудь обвисшая, руки дряблые, морщины вокруг рта видели даже зрители, хотя танцовщица натянуто улыбалась, двигаясь в такт хриплым звукам граммофона.
– Днем живой музыки здесь нет, – пояснил Веббер, – а вот ночами играют неплохие оркестры. Духовые… Обожаю духовые оркестры и частенько слушаю одну пластинку. Джона Филипа Сузы, великого английского дирижера.
– Простите, но Суза – американец.
– Нет!
– Это правда.
– Ай да Америка, ай да страна! Там и кино замечательное, и миллионы машин… А теперь выясняется, что Джон Филип Суза тоже там!
