Свежевыбритый розовощекий помощник кока полагал, что в городе отличные музеи, а может, и приличные церкви. Он захватил с собой «кодак» и собирался попросить местных снять его на фоне достопримечательностей для папы с мамой. Фразу «Bitte, das Foto?»[13] он отрепетировал. В экзотическом порту наверняка найдутся пивные, таверны и кто знает какие еще развлечения.
Однако, прежде чем сблизиться с иностранной культурой, следовало выполнить поручение. Матрос беспокоился, что оно отнимет много драгоценного времени, но, как оказалось, напрасно. Нужного человека он увидел, едва покинув здание таможни.
Моряк подошел к мужчине средних лет в зеленой форме и черно-зеленой фуражке.
– Bitte… – начал он по-немецки.
– Ja, mein Herr?[14]
Моряк прищурился и, запинаясь, спросил:
– Bitte, du bist ein Polizist…[15] или как это? Soldat?
Мужчина в форме засмеялся и ответил по-английски:
– Да-да, я полицейский, а раньше был солдатом. Чем я могу вам помочь?
Молодой моряк кивком показал на землю и объявил:
– Вот, на дороге валялось. – Он вручил полицейскому белый конверт. – Это слово означает «важно»? – Моряк показал на написанное: «Bedeutend». – Хотелось убедиться, что письмо не пропадет.
Полицейский посмотрел на конверт и после небольшой паузы проговорил:
– Да-да. «Важно».
Помимо этого слова, на лицевой стороне конверта написали: «Оберштурмфюреру СС Гамбурга». Помощник кока понятия не имел, что это значит, а вот полицейский заметно разволновался.
– Где валялся конверт? – спросил он.
– Вон там, на тротуаре.
– Отлично, благодарю вас. – Не отрывая взгляда от запечатанного конверта, полицейский повернул его другой стороной. – Вы не видели, кто его обронил?
– Нет, конверт просто валялся на тротуаре, и я решил стать добрым самаритянином.
– Да-да, самаритянином.
– Ну, я побежал, – проговорил моряк. – Всего хорошего!
– Danke! – рассеянно поблагодарил полицейский.
Молодой моряк отправился к самым интересным достопримечательностям, на ходу гадая, что в конверте. Почему Аль Хайнслер, носильщик с «Манхэттена», накануне вечером попросил его вручить конверт гамбургскому полицейскому или солдату, после того как корабль встанет в док? На «Манхэттене» считали Хайнслера чудаковатым: свою каюту он держал в образцовой чистоте, одежду – отглаженной, ни с кем не дружил, а о Германии говорил со слезами на глазах.
– Хорошо, а что в конверте? – спросил тогда помощник кока.
– Один из пассажиров «Манхэттена» не вызывает доверия. Хочу сообщить о нем немцам. Я пытаюсь посылать радиограммы, но они порой не доходят. Хочу, чтобы власти получили мое послание.
