Штурман на мгновение онемел от бешенства, но сейчас же с ревом бросился на оратора: так как между ними стоял стол, то капитан успел схватить штурмана за руку, а своего друга втолкнул в дверь капитанской каюты.
— Пустите, — с пеной у рта кричал штурман, — дайте мне добраться до него!
— Джордж, — сказал капитан, продолжая бороться с ним, — мне стыдно за вас.
— К черту ваш стыд, — ревел штурман, стараясь вырваться. — С какой стати он выкинул мой виски?
— Он святой, — сказал капитан и выпустил штурмана, так как услышал, что м-р Хэччинс замкнул свою дверь на ключ. — Джордж, он святой. Он увидел, что его прекрасные слова не произвели на вас никакого впечатления и поэтому прибег к более решительным мерам.
— Пусть он мне только попадется, — угрожающим тоном проговорил штурман. — Дайте только срок, уж я ему покажу святого.
— Лучше ему, дорогой друг? — послышался из-за дверей голос м-ра Хэччинса, — я ведь забыл про стакан.
— Выходи-ка, — заревел штурман, — выходи-ка, да попробуй бросить еще и стакан!
М-р Хэччинс, однако, не принял приглашения и продолжал из-за дверей со слезами уговаривать штурмана бросить грешный образ жизни и даже выразил капитану порицание за то, что он позволяет приносить в кают-компанию греховные сосуды. Капитан смиренно выслушал выговор и, предложив м-ру Хэччинсу переночевать в капитанской каюте, дабы предотвратить злые намерения штурмана, отправился на палубу, совершил последний обход и затем ушел к себе.
На следующее утро команда шхуны поднялась рано, подготовляясь к уходу в плавание, но м-р Хэччинс оставался в постели, несмотря на то, что штурман многократно спускался к его каюте и постукивал в дверь. Когда же он, наконец, встал, то штурман был у руля, а люди внизу за завтраком.
— Хорошо спали? — добродушно спросил м-р Хэччинс, усаживаясь на решетку люка несколько поодаль от него.
— Я отвечу вам, когда не буду у руля, — угрюмо возразил помощник.
— Пожалуйста, — невозмутимо сказал м-р Хэччинс, — мы с вами, верно, увидимся вечером на собрании?
Помощник не удостоил его ответа, но когда вечером в кают-компании, по приглашению м-ра Хэч-чинса, собралась команда, гнев его не поддавался описанию.
Три вечера подряд происходили эти "вечери любви", как называл их м-р Хэччинс, или чертов шабаш, по мнению штурмана. Команда не слишком долюбливала псалмы, как таковые; но зато ей очень нравились такие псалмы, которые можно было горланить во всю глотку, пользуясь капитанским молитвенником. Кроме того, это бесило штурмана, и команде было очень сладко сознание, что она идет против своего начальника, да еще одновременно делает душеспасительное дело. Голос юнги как раз ломался, и ему удавались поразительные эффекты; казалось, что он без всякого усилия владеет диапазоном в пять октав.
