Если Питон и был удивлен, но ничем не выказал своего удивления.
— Ты можешь просто поставить на себя, — сказал он спокойно. — Или ты сомневаешься в своей победе?
— На себя я поставлю и без твоего совета. Но я хочу шестьдесят процентов от всей выручки.
Несколько секунд Питон молчал, обдумывая слова верзилы. Затем твердо проговорил:
— Это слишком много. Ты же знаешь, что у нас так не принято. Победитель получает десять процентов. Это честно, Энрике. Иначе в тюрьме может подняться буза.
— Каждого, кто будит бузить, я вызову на драку. Тогда они заткнутся.
Питон едва заметно усмехнулся.
— Плохая идея, Энрике. Очень плохая.
Верзила молчал, сжимая и разжимая кулаки.
— Ладно, — выдохнул Питон хрипло. — Я заплачу тебе сорок процентов. Сорок процентов и ни реалом больше. Но тогда я объявлю новые правила.
— Какие еще правила? — угрюмо осведомился Большой Энрике.
— Победитель останется в живых. А побежденный станет «опущенным», и каждый сможет делать ставку на то, сколько дней он еще протянет.
Энрике набычил голову и прогудел:
— Питон, делать проигравшего «опущенным» не по закону.
— Сорок процентов — это тоже не по закону, брат. — Питон чуть пожал плечами. — Не понимаю, ты-то чего волнуешься? Ты ведь не собираешься проигрывать?
Верзила стиснул зубы.
— Я оторву этому подонку яйца и заставлю его их сожрать!
Питон тихо засмеялся и похлопал гиганта ладонью по спине.
— Я в этом не сомневаюсь. Поэтому и поставил на тебя. Можешь калечить его сколько заблагорассудится. Только не убивай во время драки.
— Во время драки не убью, — холодно пообещал Большой Энрике — Но я хочу услышать, как хрустят его кости!
Верзила поднялся со скамейки.
— Подожди, — негромко окликнул его Питон.
— Чего еще? — обернулся Большой Энрике.
— Хочешь, чтобы перед дракой, над ним немного доработали?
— Говори точнее.
— Ну… — Питон пожал плечами. — К примеру, он совершенно случайно может сломать пальцы на правой руке — за пару часов до боя. Или повредить колено. Или…
— Делай как считаешь нужным, — небрежно обронил Большой Энрике, повернулся и зашагал прочь.
Услышав лязг замка, Ирина Медведева вздрогнула и подняла голову. Она сидела на корточках на полу, в углу огромного пустого пакгауза. На ее правой щиколотке тускло мерцал железный браслет. От него тянулась железная цепь, прикрепленная другим концом к железной балке.
Ирина была совершенно голая. На ее теле темнели синяки и кровоподтеки.
В пакгауз вошел высокий человек в белой рубашке. Это был Рауль Гонсалес. Он подошел к Ирине, и она невольно съежилась еще сильнее.
